— Вы не возражаете, если я поеду с вашими мальчиками? — сладким голоском спросила Кики.

Лейтенант кивнула.

— Ну конечно, — процедил сквозь зубы Берч.

— Я могу быть вашим проводником, — предложила Кики. — Шедоуз не так-то просто найти, к тому же моя машина сейчас в ремонте.

— Вообще-то мы и сами умеем находить места преступлений, — заверил ее Корсо. — На то мы и детективы.

Но даже с помощью Кики Кортелис они только к полудню обнаружили еле заметную гравийную дорожку, ведущую к вилле. Она так заросла, что практически была не видна, и они дважды проехали мимо. Столбы ворот были увиты виноградом, сквозь который пробивались листья адиантума, поселившегося в трещинах. По обе стороны от дорожки росли огромные бугенвиллеи, с которых низвергался ослепительный багряный водопад. Чугунные ворота, соскочившие с проржавевших петель, были почти полностью уничтожены безжалостной тропической растительностью.

— Этот климат рано или поздно разрушает все, — заметил Берч.

— Скорее рано, чем поздно, — пробормотал Корсо.

Они с Назарио устроились на заднем сиденье рядом с Кики Кортелис.

— Я все пытаюсь отгадать, что у вас за духи, — обратился к ней Корсо. — Что это за запах?

— Жидкость для отпугивания москитов, — улыбнулась Кики. — Вам она тоже пригодится. У меня с собой целый флакон.

— Спасибо, но нам это не потребуется, — сухо поблагодарил Берч.

— Ничего удивительного, — парировала она.

Пока они ждали застройщика, Кити развлекала их рассказами об истории усадьбы.

— В двадцатые годы, когда капитан Клиф Нолан построил здесь дом, вокруг было совершенно пусто. У капитана были причины искать уединения. Он ведь был поставщиком спиртного, контрабандистом. Этот участок с выходом к морю как нельзя лучше отвечал его запросам. Он привез рабочих с Ямайки, чтобы они надолбили известняка для строительства дома.

Из этого камня строили себе дома многие здешние поселенцы. Он очень белый и такой мягкий, что его можно пилить обычной пилой. На воздухе он становится твердым и темным, и на нем проступают следы от ракушек и окаменелостей. Такие дома теперь большая редкость, и их следует бережно сохранять.

Кроме того, с ним связано много интересного. Печально известный капитан Клиф был одной из самых колоритных фигур среди поселенцев южной Флориды. Меткий стрелок, отважный мореход, прирожденный авантюрист. Во времена «сухого закона» он нелегально ввозил с островов спиртное и снабжал им все побережье до самого Рамсона в Нью-Джерси.

Один раз федералы и местные полицейские перехватили его катер «Морской волк». Когда Нолан отказался сдаться, они открыли огонь. Он выбросил бутылки за борт и стал отстреливаться. В перестрелке были убиты два законника. В погоню за «Морским волком» пустились с десяток катеров, но Нолан знал каждый камень на берегу, и везде у него были друзья. Ему удалось ускользнуть от погони и благополучно вернуться сюда. Но вскоре после этого, видимо, под давлением властей местный шериф нагрянул в Шедоуз с обыском.

Дом окружили вооруженные до зубов полицейские. Капитан Клиф всегда говорил, что его дом — его крепость и в нем никогда не появится неприятель. Но вероятно, кто-то на него донес. Тогда публика здесь была довольно пестрая. Аль Капоне проводил в Майами-Бич все зимы. Местные жители любили «Лицо со шрамом», чего нельзя было сказать о представителях закона. Капитан Клиф считался местным героем вроде Робин Гуда. В Майами тогда царили довольно дикие нравы.

— С тех пор ничего не изменилось, — вставил Корсо.

— В тот день шериф и его люди конфисковали в Шедоузе пятьсот бутылок спиртного. В местной газете «Майами метрополис» напечатали фотографию его помощников на фоне контрабандного товара. Я видела ее в архиве Исторического музея южной Флориды. Но Нолана так и не арестовали и даже не допросили.

— Где этот чертов застройщик? — перебил ее Берч, недовольно взглянув на часы. — Может, он ждет нас у дома?

Они проехали мимо руин, оставшихся от ворот, и стали пробираться между упавшими пальмовыми деревьями и кучами сломанных веток.

— И что в конце концов случилось с капитаном Ноланом? Он, по-видимому, плохо кончил?

— Никто точно не знает. У Ноланов есть семейный участок на старом кладбище Майами, но его могилы там нет. Есть версия, что «Морской волк» затонул в шторм у берегов Кубы. Его сын Пирс, которого здесь убили, был тогда совсем маленьким. Его детство прошло в Шедоузе, потом он окончил школу в Майами, играл в футбол, работал, достиг успехов и в отличие от своего одиозного папаши снискал репутацию добропорядочного человека. У него было четверо детей: три дочери — Спринг, Саммер и Брук и сын Скай, самый младший в семье.

Они с женой Дианой открыли двери Шедоуза для гостей, устраивали вечеринки, концерты камерной музыки, художественного чтения. Их дом стал местным культурным центром. В бытность мэром Пирс пользовался всеобщей любовью и уважением. Говорили, что у него нет врагов.

«Крайслер» медленно пробирался по петляющей дорожке под пологом олив, фикусов и усыпанного цветами делоникса, где, несмотря на солнечный день, было темно, как в тоннеле.

С деревьев вдруг сорвалась целая стая длиннохвостых попугаев, хрипло и негодующе крича на незваных гостей.

— Да их тут не меньше сотни! — воскликнул Корсо.

— Это попугаи-монахи, — объяснил Назарио. — Умные, как черти. Молодых можно научить говорить. Они отлично приручаются. Едят манго, семена и орехи прямо из рук. Но дикие не слишком дружелюбны. Клюются и царапаются.

— Их враги — еноты, лисы, домашние кошки. Ну и мы, конечно, — кивнула Кики.

— А как поживает кот, которого ты подобрал на пляже? — спросил Назарио у Берча.

— Отлично. Сначала немного понервничал из-за Макса. Этот лентяй если и лает, то только на кошек. Но он такой лохматый, что первые три дня вообще не заметил, что в доме появился кот. На глаза ему свисает столько шерсти, что он ничего не видит. У чертова пса утеряны все природные инстинкты.

На четвертый день он пришел на кухню попить воды, а — о, ужас! — из его миски лакает какой-то кот! Макс так и застыл, не веря своим глазам. Кот, правда, покосился на него, но от миски не отошел. Говорят, пару тысяч лет назад люди обожествляли кошек. Наш этого явно не забыл. Ну у пса от такой наглости отвалилась челюсть, он дал задний ход, потом пришел в ярость, стал лаять как сумасшедший и гоняться за котом по всему дому. Перевернул все вверх дном.

— Ну и чем дело кончилось? — поинтересовался Назарио.

Берч пожал плечами:

— Через пару дней пес сдался. Теперь вообще избегает кота. Ни за что не войдет в дом, если там сидит этот наглец. Не подходит к нему ближе чем на шесть футов. Короче, решил не связываться. Вероятно, считает, что кошки слишком непредсказуемы.

— Как и женщины, — подытожил Корсо.