Мачо, приставив «таблетку» к кодовому замку, открыл дверь, вошел в подъезд, я неотрывно шел следом за ним, а когда он, вызвав кабину лифта, вошел в нее, я тоже скользнул за ним.

– Вам какой этаж? – глядя на меня сквозь солнцезащитные очки, поинтересовался молодой мужчина и выставил палец, намереваясь нажать на кнопку этажа, который я ему назову.

– Последний, – объявил я, намеренно назвав этот этаж, чтобы не упустить момента, когда молодой мужчина будет выходить на нужную ему лестничную площадку.

Он кивнул, что понял, нажал на кнопку шестого и десятого этажа, двери лифта закрылись, и кабина стала подниматься вверх.

– А скажи-ка, друг мой, – с невинным видом обратился я к своему попутчику в лифте, – господин Шереметьев знает, что ты кувыркаешься с его женой Анастасией в постели?

Мой вопрос настолько ошеломил молодого мужчину, что он даже снял очки и уставился на меня непонимающим взглядом. По всей вероятности, он подумал, что я оракул, либо маг и чародей, а возможно, вылезший из преисподней дьявол, который видит человека насквозь. Собственно говоря, этого эффекта – застать молодого мужчину врасплох – я и добивался.

– Кто вы? – каким-то севшим голосом спросил он.

– Твоя совесть! – хмыкнул я. – Поговорим?

В этот момент кабина лифта доехала до шестого этажа, и двери стали открываться.

– Мне не о чем с вами разговаривать, – заявил молодой мужчина, вновь водрузил на нос очки и попытался улизнуть в двери, но я шагнул следом за ним.

– Эй, эй, приятель, мы только начали разговаривать, а ты убегаешь.

Я схватил молодого мужчину за плечо, но он вывернулся и, доставая из курточки ключ, бросился к двери. Я одним прыжком нагнал его, вновь схватил за плечо и с силой дернул на себя, а когда незнакомец, потеряв равновесие, стал двигаться боком, подбил его ногу. Молодой мужчина растянулся на лестничной площадке, и его очки отлетели к лифту.

– Ты что, с ума сошел?! – взвизгнул он, пытаясь подняться, но я, шагнув к нему, несильно, чтобы ненароком не сломать молодому мужчине челюсть, ударил его в скулу.

– Скажи-ка, вы уже успели прогулять добытые Шереметьевой деньги или нет? – поинтересовался я насмешливо.

Мачо не на шутку перепугался.

– Какие деньги? – выдавил он и снова попытался было подняться, но я размахнулся, и парень принял первоначальное горизонтальное положение.

– Те самые, что она стащила у своего мужа.

Мачо вытаращил глаза.

– Да я первый раз слышу об этих деньгах. Кто вы такой? Отстаньте от меня!

– Я уже говорил тебе – твоя совесть!.. Значит, не хочешь признаваться? – с фальшивой печалью в голосе проговорил я. – Что ж, очень жаль, придется проучить тебя как следует.

Молодой мужчина все еще пребывал в шоке.

– Но я действительно понятия не имею, о каких деньгах идет разговор, и потому мне не в чем признаваться, – произнес он как-то заискивающе. – Честное слово!

Страх, испуг, которые испытывал парень, вызывали во мне презрение. Тоже мне мачо. Трусоват, однако. Но, похоже, он не врет – о деньгах, похищенных у Шереметьева, ему ничего не известно. Ладно, будем считать, промашка вышла.

Я перешагнул через молодого мужчину, взял валявшиеся на полу очки и, повернувшись, надел их ему на нос. Похлопав по плечу, тоном дружеского совета сказал:

– А с чужими женами гулять завязывай! Проблемы будут. – Я вновь перешагнул через парня. – И еще, – обернулся я, – не говори ни о чем Шереметьевой, пусть этот разговор останется между нами.

В ответ молодой мужчина судорожно кивнул.

Я нажал на кнопку вызова лифта, кабина, оказалось, стояла на шестом этаже, двери тут же раскрылись, и я шагнул внутрь.

Сорок минут спустя я припарковал свой автомобиль во дворе дома Шереметьевых. Еще через две минуты стоял у двери подъезда и нажимал на кнопку домофона уже известной мне квартиры.

– Я вас слушаю, – отозвался мелодичный женский голос, но на сей раз явно не принадлежащий домработнице Нине Николаевне, возможно, жене Шереметьева или его дочери.

– Добрый вечер! – сказал я, силясь, чтобы мой голос звучал приятно для слуха. – Меня зовут Игорь Гладышев. Меня нанял Алексей Михайлович.

– Супруга нет дома, – бойко ответила женщина.

«Значит, имею честь беседовать с той самой дамочкой, за которой следил сегодня весь день, – супругой Шереметьева», – подумал я.

Она, очевидно, решила, что я один из партнеров по бизнесу супруга либо кто-то из его служащих, пришедших по делу к боссу.

– А я и не к Алексею Михайловичу, а к вам!

– Ко мне? – удивилась на том конце домофонной линии женщина. – Но чем я могу быть вам полезной?

– Я частный сыщик, и меня нанял ваш супруг расследовать произошедшую в вашем доме… – я замялся на пару секунд, подбирая к слову «кража» синоним, – неприятную историю с исчезновением крупной суммы денег.

– Ах, вон оно что! – сухо ответила хозяйка семьдесят девятой квартиры. – Значит, Алексей Михайлович все же нанял ищейку! Вот что, – после непродолжительной паузы сказала она решительно. – Вы, Игорь… Как вы сказали ваша фамилия?

– Гладышев, – с готовностью подсказал я.

– Вы, Игорь Гладышев, – подхватила она, – идите домой, я поговорю с супругом, и он отменит свое решение по поводу найма частного детектива. Всего доброго!..

– Извините, извините! – поспешно воскликнул я, боясь, что женщина повесит трубку домофона. – У меня к вам всего лишь пара вопросов. Впустите меня, а то неудобно как-то разговаривать через несколько этажей по домофонной связи!

– Спасибо, Игорь Гладышев, я уже высказала вам свою позицию относительно вашего найма Алексеем Михайловичем.

– Ах, так! – проговорил я загадочно и многообещающе. – Тогда я вынужден буду рассказать вашему супругу о том, как вы сегодня, с кем и где провели сегодняшний день…

Возникла длительная пауза, но трубку, видимо, не положили, не было слышно щелчка, очевидно, госпожа Шереметьева раздумывала над моими словами.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила она осторожно, явно намереваясь выяснить, что мне известно о ней.

– Мне как, на весь подъезд кричать, чем вы сегодня занимались, Анастасия Федоровна, или все же вы меня впустите в квартиру.

– Хорошо, входите, – наконец-то снизошла до того, чтобы впустить меня в дом, Шереметьева.

Раздался щелчок, и электромагнитный замок на двери открылся. Я ступил в подъезд, миновал «оранжерею» и поднялся в лифте на восьмой этаж.

Дверь была закрыта. М-да, Шереметьева не прислуга, ждать, как Нина Николаевна ждала меня у открытой двери, не будет. Я надавил на кнопку звонка, дверь открылась, и передо мною во всей красе предстала госпожа Шереметьева. Она была все еще накрашена, на ней был шикарный домашний халат, тапочки, волосы схвачены на затылке заколкой. При ближайшем рассмотрении она не казалась такой молодой, как издалека. Вокруг глаз сеточка морщинок, уже начавшая увядать кожа лица и рук.