учителя сквозь пальцы смотрели на ее отсутствие, когда она отсиживалась на полу у раковин в девчоночьем туалете, судорожно хватая ртом воздух, вместо того чтобы идти на урок.

Вдоль тротуаров Мэйн-стрит тянулись скамьи. Эмили кое-как добралась до ближайшей и села. Все тело было в липкой испарине. Она не позволит себе потерять сознание. Не позволит.

Эмили наклонилась вперед, прижалась грудью к коленям и свесила голову вниз. «Длина бедренной кости коррелирует с ростом», – всплыла ни с того ни с сего в голове случайная фраза с уроков анатомии.

Внезапно на асфальте возле нее остановилась пара дорогих мужских мокасин.

Она медленно подняла голову. Перед ней стоял парень примерно ее возраста в белом льняном костюме. Руки он небрежно сунул в карманы брюк, отчего полы пиджака сбились назад. На шее у него красовался алый галстук-бабочка, а темные волосы колечками завивались вокруг накрахмаленного воротничка. Он был красив какой-то породистой красотой, как будто сошел со страниц пьес Теннесси Уильямса. Эмили вдруг застеснялась своего вида. По сравнению с ним она в своих шортах и майке-борцовке словно только что выскочила из спортивного зала.

Сначала он ничего не говорил, лишь молча смотрел на нее. Потом наконец спросил, как будто против воли:

– У тебя все в порядке?

Она ничего не понимала. Все, с кем Эмили пока что здесь сталкивалась, вели себя так, как будто иметь с ней дело почему-то опасно. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, как в мозг хлынула волна кислорода.

– Все нормально, спасибо, – произнесла она вслух.

– Тебе плохо?

– Просто голова закружилась.

Она посмотрела на свои ноги в кроссовках и коротких носках, и они вдруг показались ей до странности чужими. «Носки высотой по щиколотку не допускаются. Носки должны доходить до середины икры либо до колена». Так было написано в памятке для учениц школы «Роксли». Эмили училась там с первого класса. Ее мама приложила руку к основанию этой школы, которая должна была открыть девушкам дорогу в мир, приобщить их к общественной и благотворительной деятельности.

Молчание. Эмили снова вскинула голову. Парня и след простыл. Может, у нее приключилась галлюцинация? Может, она просто выдумала себе воплощение южанина, чтобы хоть как-то примириться с окружающей обстановкой? Через несколько минут она уткнулась локтями в колени и слегка распрямилась.

Кто-то опустился на скамью рядом с ней, и на нее повеяло слабым свежим запахом одеколона. Послышался щелчок открываемой алюминиевой банки, и она, вздрогнув, выпрямилась.

Молодой человек в белом льняном костюме вернулся и теперь сидел рядом с ней, протягивая ей банку кока-колы.

– На, – сказал он. – Держи.

Она взяла банку дрожащей рукой и сделала большой глоток. Напиток оказался холодным, сладким и таким шипучим, что у нее защипало язык. Эмили не помнила, когда ей последний раз было так вкусно. Она просто не могла оторваться. Банка опустела в два счета.

Допив и переведя дух, она закрыла глаза и прижала холодную жестянку ко лбу. Сколько времени прошло с тех пор, как она вообще что-то пила? Кажется, задолго до того, как вчера села на автобус в Бостоне.

Зашуршала бумага.

– Не пугайся, – предупредил парень, и Эмили почувствовала, как к ее затылку прижалось что-то холодное.

Вернее, ледяное. Она схватилась за шею, накрыв его руку своей ладонью:

– Что это?

– Фруктовый лед, если не ошибаюсь, – отозвался он, отклоняясь назад, чтобы взглянуть. – Это было первое, что попалось мне под руку в магазине.

Впервые за все время Эмили заметила, что они сидят напротив нарочито старомодного магазинчика, именуемого «Универсальный магазин Зима». Дверь была приоткрыта, и Эмили разглядела рядом с кассой большие бочонки с конфетами и заднюю стену, увешанную жестяными винтажными табличками с рекламой.

– Он рассчитан главным образом на туристов, так что я сто лет туда не заглядывал, – продолжал парень. – Но там по-прежнему пахнет корицей и мастикой. Прием! Как ты себя чувствуешь?

Звук его голоса вывел ее из задумчивости, и она вдруг поняла, что он сидит к ней почти вплотную – она смогла даже разглядеть черную кайму, которой были обведены его изумрудно-зеленые зрачки. Эмили охватило странное ощущение, что она чувствует его – ощущает какую-то энергию, исходящую от него, точно жар от огня. Он был такой странный и славный. На миг она полностью подпала под его очарование. До нее не сразу дошло, что она сидит и таращится на него во все глаза, а ее рука по-прежнему лежит поверх его руки на ее шее. Она медленно убрала руку и отодвинулась:

– Уже все в порядке. Спасибо.

Он снял фруктовый лед с ее шеи и протянул ей, но она покачала головой. Он пожал плечами и разорвал обертку. Откусив кусок, он откинулся на спинку скамьи, положил ногу на ногу и принялся разглядывать витрину магазина. Эмили почти пожалела, что не взяла мороженое. Выглядело оно восхитительно: прохладная ванильная сердцевина и яркая апельсиновая оболочка.

– Я – Эмили Бенедикт, – представилась она, протягивая руку.

Он не повернулся к ней и не пожал руку.

– Я знаю, кто ты такая.

Он откусил еще мороженого.

Эмили уронила руку.

– Да?

– Я – Вин Коффи. Логан Коффи был моим дядей.

Она озадаченно посмотрела на него. Судя по всему, он полагал, что это имя должно что-то для нее значить.

– Я только что сюда переехала.

– Разве твоя мать тебе не рассказывала?

Мама? При чем здесь ее мама?

– О чем?

В конце концов он все-таки к ней повернулся:

– Господи боже мой! Ты в самом деле ничего не знаешь?

– Чего я не знаю?

Все это начинало ее тревожить.

Он ответил ей пугающе долгим взглядом.

– Ничего, – произнес он наконец и, отправив в урну остатки мороженого, поднялся. – Если ты не настолько хорошо себя чувствуешь, чтобы вернуться домой самостоятельно, я могу вызвать нашего водителя, он тебя отвезет.

– Я справлюсь. – Она приподняла руку с пустой банкой. – Спасибо за кока-колу.

Он поколебался:

– Прости, что отказался пожать тебе руку. Я был не прав.

Вин протянул руку, и она, совершенно сбитая с толку, пожала ее. Ладонь у него оказалась потрясающе теплой, и у Эмили вдруг возникло такое чувство, как будто он чем-то ее опутал. Ощущение определенно не было неприятным, просто странным.

Он отпустил ее руку и зашагал прочь. Она проводила его взглядом. В косых лучах утреннего летнего солнца его кожа казалась золотистой. И вообще, он весь был такой живой, такой сияющий.

Она не сразу смогла отвести от него взгляд.

– Эмили?

Она обернулась и увидела, что к ней приближается ее великан-дед с бумажным пакетом в руке. Люди расступались перед ним, глядя