– своим заразительным смехом и этой розовой прядью за ухом, – но о том, что скрывалось за всем этим, оставалось только гадать. Эмили подозревала, что там вполне могло таиться что-нибудь темное.

– Достаточный, чтобы заглянуть в будущее. Он всем так отвечает. Восемь футов с чем-то, точнее сказать не могу. Ребята из Книги рекордов Гиннесса как-то попробовали сюда сунуться, но Вэнс даже разговаривать с ними не стал.

Дорога в кухню была Джулии явно знакома, так что Эмили двинулась за ней следом. Кухня оказалась просторной и вычурной, как будто попала сюда прямиком из пятидесятых. В свое время, должно быть, ее оформление было настоящим писком моды. Все здесь оказалось вызывающе-красного цвета: красные шкафчики, красно-белый кафельный пол и пузатый красный холодильник с серебристой ручкой.

Джулия поставила коробку с тортом на стол, потом повернулась и посмотрела на Эмили.

– Ты очень похожа на свою мать, – произнесла она наконец.

– Вы ее знали? – Эмили оживилась.

Наконец-то она нашла человека, который проявил готовность поговорить о ее матери!

– Мы учились в одном классе. Хотя не особенно общались. – Джулия сунула руки в карманы джинсов. – Она что, вообще ничего тебе не рассказывала?

– Я знала, что она родилась в Северной Каролине, но не знала, где именно. Я не знала даже, что у меня есть дедушка. – Брови Джулии поползли вверх, и Эмили принялась торопливо объяснять: – Она не говорила, что у меня нет деда, просто никогда не упоминала о нем, и я всегда считала, что его нет в живых. Мама вообще не любила вспоминать свое прошлое, ну я и не расспрашивала. Она всегда говорила: глупо жить прошлым, которое все равно уже не изменишь, когда столько всего можно сделать, чтобы изменить будущее. Она вечно была по уши занята своими акциями.

– Акциями?

– «Амнести интернешнл», «Оксфам», «Гринпис», «Нейчур консерванси»[3]. В молодости она много путешествовала. А когда родилась я, осела в Бостоне. И занялась общественной деятельностью.

– Ясно. Это… не совсем то, чего я ожидала.

– Она и здесь была такой же? Тоже ввязывалась во все подряд?

Джулия торопливо вытащила руки из карманов:

– Мне пора.

– А-а. – Эмили была совершенно сбита с толку. – Что ж, спасибо вам за торт.

– Не за что. Мой ресторан называется «Джейс барбекю» – на Мэйн-стрит. Заходи в любое время – у меня лучшая выпечка во всем Маллаби. Барбекю у нас тоже отменное, но тут уж никакой моей заслуги нет. Кстати, твой дед сейчас как раз там. Он каждое утро приходит к нам завтракать.

Эмили двинулась за Джулией к двери.

– А где эта Мэйн-стрит?

Они вышли на крыльцо, и Джулия махнула рукой:

– Дойдешь до конца Шелби-роуд, там свернешь налево, на Догвуд-стрит. Примерно через полмили повернешь направо. Да там не промахнешься.

Джулия двинулась к лестнице, но Эмили остановила ее:

– Джулия, подождите. Вчера вечером я видела на заднем дворе какой-то свет. Вы ничего такого не замечали?

Джулия обернулась:

– Ты уже успела увидеть маллабийские огни?

– Что за маллабийские огни?

Джулия почесала голову и заправила волосы за уши, как будто обдумывая, что сказать.

– Это такие белые огни, которые иногда мелькают в здешних лесах и на полях. Некоторые утверждают, что это призрак, который обитает в городе. Это всего лишь еще одна местная странность, – сообщила она таким тоном, как будто этих странностей было много. – Просто не обращай на них внимания, и они исчезнут.

Эмили кивнула.

Джулия снова двинулась к лестнице, но остановилась спиной к Эмили. Потом наконец обернулась и сказала:

– Послушай, если я вдруг тебе понадоблюсь, я тут неподалеку, во всяком случае в ближайшие шесть месяцев. К этому городу нужно привыкнуть. Поверь мне, я знаю, что говорю.

Эмили улыбнулась и почувствовала, что ее немного отпустило.

– Спасибо.

Недолго думая, Эмили решила отправиться на Мэйн-стрит, поздороваться с дедом. Неплохо будет, решила она, прогуляться вместе до дома, завести какие-то общие традиции. Он, судя по всему, давно уже жил один и, наверное, просто растерялся, не понимая, что с ней делать. «Эмили, не жди, пока мир изменится, – любила повторять мама, иной раз с раздражением в голосе. – Меняй его сама!»

Наверное, она так и не оправдала маминых ожиданий. В ней не было ни маминой пылкости, ни ее отваги, ни напористости. Эмили была осмотрительной, в то время как ее мать готова была прийти на помощь первому встречному. Сравнение определенно было не в ее пользу. Эмили всегда благоговела перед матерью, но та никого не подпускала к себе близко. Далси стремилась помогать другим, но сама ни от кого помощи не принимала.

Мэйн-стрит девочка отыскала без труда. Как Джулия и сказала, пройти мимо было невозможно. Едва она свернула с Догвуд-стрит, как оказалась перед громадной вывеской, возвещавшей о том, что она находится на «исторической Мэйн-стрит». Улица была длинная и красивая, совсем не похожая на те уютные улочки, по которым она сюда добиралась. Сначала Эмили шла мимо величественных кирпичных особняков в федеральном стиле, которые подступали к тротуару практически вплотную. Вдоль противоположной стороны улицы тянулся парк с летней эстрадой, увенчанной хорошеньким серебристым флюгером в виде полумесяца. За особняками и парком начинались деловые кварталы с многочисленными сувенирными лавками и ресторанчиками, мирно соседствующими друг с другом в старых кирпичных домах. Эмили едва прошла до середины улицы и уже насчитала семь ресторанов барбекю. Семь! Очевидно, они и были источником запаха, который окутывал город, точно покрывало. Из-за некоторых ресторанов клубами поднимался сладковатый древесный дым.

Вокруг бродили толпы туристов, очарованных, как и она, старомодной красотой Маллаби. На тротуарах было не протолкнуться. Эмили не ожидала, что в такое раннее время в городе может быть так людно. Она вертела головой по сторонам, но «Джейс барбекю» все не было и не было, и ее вдруг ни с того ни с сего охватила паника. Только что она шагала по улице, чувствуя себя счастливой и полной сил, а в следующее мгновение у нее потемнело в глазах от ужаса, что она не сможет найти ресторан, который ищет. Вдруг Джулия ошиблась и дедушка Вэнс где-нибудь в другом месте? Вдруг она не найдет дорогу домой?

У нее закружилась голова. Она словно оказалась под толщей воды, в ушах, как всегда в такие мгновения, зазвенело, перед глазами замелькали разноцветные мухи.

Эти панические атаки начались после того, как не стало матери. Скрывать их от Мерри, лучшей маминой подруги, у которой Эмили прожила последние четыре месяца, было совсем не сложно. Надо было лишь закрыться у себя в комнате. Да и в школе