Софи уже исполнилось двадцать, но у нее до сих пор не было серьезных отношений с мужчиной.

Она сохранила девственность, потому что панически боялась оступиться и повторить незавидную участь женщин, которые встречались с ее отцом.

До сих пор ей это удавалось — возможно, лишь потому, что в ее жизни еще не было мужчины, который разбудил бы в ней женщину.

Антонио трудно было удивить, но, узнав, где живет Софи, он был ошеломлен. Неужели и это дело рук его брата?! Лимузин притормозил у входа в парк трейлеров, и шофер еще раз проверил адрес.

Софи мыла полы в одном из фургонов, когда в дверь неожиданно постучали. Осторожно пройдя на цыпочках по только что вымытому полу, она от, крыла дверь и остолбенела, увидев прямо перед собой темные, как ночь, глаза и густые черные брови.

— Ты же сказал, что приедешь в семь, — смешалась она.

— Ты меня не ждала? — спросил Антонио, любуясь зарумянившейся девушкой и скользя внимательным взглядом по ее золотистым локонам, чувственным полным губам.

— Дело в том, что я сейчас занята, а Лидия спит, пролепетала Софи.

— Понимаю. Но мне больше нечем заняться в этом городе, и я решил приехать к племяннице пораньше, — невозмутимо ответил Антонио — Так я могу войти?

Софи охватило волнение. Она сделала шаг назад и незаметно облизнула пересохшие губы. Антонио поднялся по ступенькам и вошел внутрь, отчего в фургоне стало тесно.

— Тебе придется подождать, когда проснется Лидия. У нее сейчас послеобеденный сон.

Антонио нетерпеливо поморщился.

Знакомство с дядей — гораздо более интересное занятие, чем сон. У меня не так много времени, я скоро улетаю из Великобритании. И буду тебе очень благодарен, если ты не станешь ничего усложнять.

Софи уныло вздохнула. Она специально уложила Лидию пораньше, чтобы малышка успела поспать к приходу Антонио.

— Лидия будет капризничать, если разбудить ее раньше времени, — неуверенно возразила она.

— Я хочу увидеть племянницу прямо сейчас, — 'произнес Антонио тоном, не терпящим возражений.

После минутного раздумья Софи молча кивнула. Победило чувство справедливости. На свадьбе Белинды было много малышей. Сестра как-то сказала Софи, что испанцы в детях души не чают.

Очевидно, Антонио любит детей и знает, как себя с ними вести. Софи открыла дверь в небольшую клетушку, где Лидия безмятежно спала в переносной люльке.

Антонио посмотрел на маленькие ручки; высунувшиеся из-под одеяльца, на прядь каштановых кудряшек… Девочка была маленькая, как Дюймовочка, а ведь и Пабло, и Белинда были высокими.

С другой стороны, Софи едва доставала Антонио до плеч… По возвращении в Испанию надо будет сделать Лидии анализ ДНК, напомнил себе Антонио.

Откинув одеяло, он поднял Лидию на руки. Малышка вдруг вся напряглась и открыла глаза. С нескрываемым ужасом посмотрев на незнакомца, она широко открыла ротик и издала пронзительный крик, который разбудил бы мертвого. Малышка вопила как резаная, и все ее личико покраснело. Антонио застыл в неописуемом ужасе, не зная, что предпринять.

— Что с ней случилось? — спросил он у Софи.

— Если бы какой-то великан вытащил тебя из кровати и подвесил в воздухе, ты бы еще не так кричал! — огрызнулась Софи, порываясь забрать у него Лидию.

Услышав голос Софи, девочка повернула к ней голову. Заплакав еще громче, она стала отчаянно вырываться из рук Антонио и протянула к тете ручки.

— Может быть, тебе надо было сначала представить нас друг другу, — хмыкнул Антонио и без лишних слов вручил кричащий сверток Софи.

У него звенело в ушах от пронзительного детского крика. Скривив рот, Антонио наблюдал, как его маленькая племянница прильнула к Софи, и тут же воцарилась долгожданная тишина.

— Я и не думал, что ребенок настолько привязан к тебе, — искренне удивился Антонио.

— Я забочусь о Лидии с самого ее рождения.

После родов Белинда некоторое время лежала в больнице. А потом… в общем, по объективным причинам она не могла проводить с дочерью столько времени, сколько ей бы хотелось.

— И что же это за причины? — поинтересовался Антонио.

— Белинда начала встречаться с парнем, которому не было дела до детей. Поэтому, когда она переехала жить к нему, Лидия осталась со мной, — нехотя объяснила Софи.

— Вы жили в этом самом фургоне?

— Если бы! — Софи натянуто улыбнулась. — Этот фургон — настоящая роскошь. Тот, в котором я живу, лет на двадцать старее.

— Что же вы тут делаете, если вы живете в другом фургоне?

— Я мою полы и делаю уборку перед приездом отдыхающих. Они заселяются завтра.

Антонио потрясенно уставился на девушку.

— Так ты зарабатываешь на жизнь мытьем полов?

Софи крепче прижала к себе Лидию.

— Да, и что здесь такого?

Антонио вдруг посерьезнел. А он-то надеялся, что Софи шутит!

— Ничего. Ты сказала, что мой брат обобрал твою сестру до нитки. Неужели он и твои деньги присвоил?

— У меня никогда не было денег, так что ему нечего было присваивать, — удивленно ответила Софи. В ту же минуту, вспомнив, что Антонио известно далеко не все, она вздохнула и приступила к неизбежным объяснениям:

— В нашей семье далеко не все было благополучно, но Белинда просила меня никому об этом не рассказывать. Мы с ней сестры только по матери, а отцы у нас разные. До семнадцати лет я не знала, что у меня есть сестра.

— В каждой семье есть свои секреты, — задумчиво сказал Антонио. Наконец-то он нашел хоть какое-то объяснение тому, что сейчас происходит. — Я бы хотел, чтобы мы и впредь были откровенны друг с другом. На кону будущее ребенка.

Софи насторожилась.

— С девочкой все в порядке.

Лидия забеспокоилась, подняла головку и обхватила Софи за шею.

Две пары глаз — зеленые и карие — с беспокойством и тревогой впились в Антонио. Впервые за тридцать лет жизни он чувствовал себя как злой волк, который наводит страх на слабых, беззащитных зайчат. В то же время его раздражало, что Софи обращается с ним, как с нашкодившим мальчишкой — это оскорбляло его гордость. Антонио решил, что пора перейти в наступление. Он расскажет Софи о своих намерениях, и она прекратит злиться.

— Я не вижу поводов для твоего беспокойства.

Я приехал, чтобы предложить помощь. Мое вмешательство — это большая удача для Лидии, ведь вы живете на грани нищеты. Ты сделала для малышки все, что могла. Я благодарен тебе за заботу о ребенке, — неторопливо говорил он, — но Лидии здесь не место. Она должна уехать со мной в Испанию, чтобы получить необходимое воспитание и образование, а также привилегии, которыми она будет пользоваться, как член нашей семьи.