Однако Айлен так не считал. Напротив, он решительно отобрал у фрейлины кувшин с полотенцем.

— Позвольте мне.

Герцог рассудил, что сцена приступа, которой он стал свидетелем, достаточно сблизила их с Эви, чтобы позволить себе проявить заботу о ней. Не обращая внимания на откровенное недовольство фрейлины, он приложил край полотенца к лицу Эви, стараясь действовать бережно и нежно.

— Пожалуй, вам не стоит утруждать себя, герцог, — Эвинол отстранилась.

— Я не могу позаботиться о будущей жене?

— Можете, но… — королева явно растерялась.

Чтоб скрыть замешательство, она потянулась к стоявшей на столике чашке и сделала несколько судорожных глотков.

— Что это? — спросил герцог.

— Это питье облегчает боль, — объяснила Эви между глотками.

Она сидела так близко, что Айлен ощущал на лице ее дыхание, пахнущее мелиссой, чередой и еще какими-то травами, названия которых он не знал.

— Позвольте, — он бесцеремонно взял у нее чашку, без труда разжав слабые пальчики, и отхлебнул.

Эвинол смотрела на него с явным недоумением, фрейлина — с негодованием, но Айлену не было дела до их взглядов. Сейчас его интересовало только одно — вкус напитка. Он был горьковатым, терпким, но не противным. Впрочем, травы частенько горчат. Это еще ни о чем не говорит.

Однако если кто-то додумался добавить яд в целебное питье, то в уме ему не откажешь. Райн’яр не опасался за свою жизнь, пробуя потенциально отравленный напиток. Он отлично понимал, что если королеву и убивают ядом, то яд этот медленный. И все же он чувствовал себя героем, рискующим ради любимой женщины. Айлену вообще понравилось проявлять заботу об Эвинол. Это было трогательно и волнующе. Правда, непохоже, чтоб королева испытывала благодарность, — скорее уж удивление и смущение. Но ничего, она все оценит позже. Кроме того, скромность в отношении мужчин похвальна в юной девушке.

Айлен поймал себя на том, что уже почти свыкся с новой Эви и даже, как ни удивительно, находит ее по-своему привлекательной и желанной. До чего же крепко приворожила его эта девчонка!

— Герцог, что вы делаете? — в голосе Эвинол слышалось недовольство и явный упрек. — Зачем вам пить мое лекарство? Вам оно ни к чему, а мне может помочь. Из-за вашего странного каприза Исли придется заваривать новую порцию.

— Так, значит, Исли варит вам это питье?

Айлен буравил пухленькую фрейлину глазами, но та, не оставаясь в долгу, смотрела ему в лицо, старательно вкладывая в этот взгляд все, что она думает о нахальном женихе королевы. Или девица тут ни при чем, или она очень умелая притворщица.

— Да, Исли, — ответила королева, переводя взгляд с одного на другую. — И что? Канцлер приносит смесь трав от своего личного врача, а Исли заваривает каждую новую порцию кипятком.

— А не могли бы вы отсыпать мне немного этой смеси? — он по-прежнему не сводил глаз с фрейлины, стараясь уловить малейшие изменения в выражении ее лица.

— Странная прихоть, — Эвинол пожала плечами. — Но если вам так угодно, извольте. Исли, отсыпь герцогу немного трав. Похоже, нам придется просить у канцлера новую порцию раньше, чем ожидалось.

— Я бы на вашем месте ничего не просил у канцлера, — он говорил тихо, склонившись к самому уху Эви, почти касаясь губами тонких волос на виске.

Предосторожность была излишней, поскольку фрейлина вышла в другую комнату, но Айлену нравилась эта атмосфера интимной доверительности.

— Я вас не понимаю, герцог, — королева демонстративно передвинулась на другой край дивана. — Ваши слова и действия кажутся мне странными.

— Просто доверьтесь мне, Эви, — он придвинулся к ней, заставив девушку вжаться в подлокотник. — Поверьте, все мои слова и действия преследуют лишь одну цель — спасти вас.

— Меня нельзя спасти, Айлен. Мне жаль, — Эви говорила, уставившись в стену и нервно теребя тонкими пальцами складки юбки.

— А я почти уверен в обратном. Я спасу вас, моя королева, — он вновь завладел ее рукой и поднес к губам. — Моя Эви.

Голова Айлена закружилась от близости Эвинол. Он хотел бы перевернуть ее руку, покрыть горячими поцелуями ладонь, нежную жилку на запястье, подняться выше, до локтя. С трудом сдерживая свой порыв, Айлен хрипло проговорил:

— Я спасу тебя, клянусь! Только обещай, что станешь прежней!

— Увы, герцог, я не могу ничего обещать.

Шанари уже собирался ложиться, когда ему доложили о приходе герцога Райн’яра. Как ни хотелось канцлеру выставить посетителя вон, он понимал, что так просто не отделается от настырного молодого человека. Шанари охватили очень нехорошие предчувствия, а интуиции своей он привык доверять, ибо та, по его мнению, являлась оборотной стороной логики.

Немного подумав, канцлер решил не утруждать себя одеванием, а встретить позднего визитера в халате, самим своим видом упрекая, что тот посмел вытащить старого больного человека из постели. Но, похоже, герцогу не было дела ни до человечности, ни до грубых нарушений правил приличия. Плохо дело!

Райн’яр ворвался в его гостиную, как ураган. Весь его вид говорил о крайнем возбуждении. Каштановые, чуть волнистые волосы пребывали в беспорядке, карие глаза сверкали лихорадочным блеском. А он, пожалуй, красив, этот герцог Лаира. В скором времени в молодого короля будут влюблены все илирийские дамы — от придворных красавиц до последней прачки.

— Что привело вас ко мне, герцог, в столь поздний час? — Шанари нарочно говорил ворчливым тоном. — Простите, что не могу принять вас в должном виде. Я собирался спать. В моем возрасте лучше ложиться до полуночи, если хочешь сохранять ясную голову весь день. Я предпочитаю обсуждать дела с утра. Впрочем, если ваше не терпит отлагательств, я выслушаю. Может, хотите чаю? — скрепя сердце предложил он.

— Ну уж нет, благодарю, — усмехнулся Райн’яр. — Обойдусь без чая. Сомневаюсь, что напитки из ваших рук будут мне полезны.

Шанари похолодел. Прозрачный намек походил на открытое обвинение. Тем больше поводов не заметить его.

— Ваша правда, — канцлер, нарочито кряхтя, опустился в кресло. — К чему вам стариковские напитки? Вы, должно быть, предпочитаете вино? До чая нужно дорасти, молодой человек. Чтоб ощутить всю полноту и богатство вкуса, тонкий аромат, дивные согревающие и бодрящие свойства. Вы, герцог, слишком молоды пока, чтоб видеть и ценить такие нюансы.

— Зато моя молодость не мешает мне видеть кое-что другое, — Райн’яр плюхнулся в кресло напротив, хотя Шанари не предлагал ему присесть.

— Что, например? — с деланным безразличием поинтересовался канцлер, предчувствуя ответ.

— Почему вы хотите убить Эвинол Райнар? Какая польза вам в смерти королевы?

Ну, вот пылкий юноша и раскрылся. Все действительно так плохо, как казалось. Даже хуже. И все же Шанари не собирался просто сдаваться.