готовые и недоделанные работы Леры, на чайное блюдце поставила перекрученные церковные свечи, закрыла глаза, настроилась и прочитала нужную молитву. Потом подожгла свечи, и когда огонь хорошо взялся и перестал трещать, Мила вытащила крест на цепочке из стакана и подняла над пламенем.

То, что пламя ярко вспыхнуло и увеличилось в размерах раз в пять, Мелану не удивило, а вот дальше начались непонятные мерцания. Пламя то поднималось вверх, обнимая цепочку, то начинало плясать влево — вправо, того и гляди собираясь потухнуть. Мила до того увлеклась наблюдением за этим странным танцем, что не заметила как сильно нагрелась цепочка, за которую она держала крест. С резким криком она отбросила её в сторону и посмотрела на пальцы. Ожога нет, небольшое покраснение, ничего страшного. Где крестик? Вот глупая, нужно было не рукой держать, а хотя бы платком. Ищи его теперь, куда улетел?

Цепочка висела на подрамнике одной из картин, а крест… Мила от негодования аж застонала в голос. Крест соскользнул с цепочки и размазывал глаз симпатичного юноши, изображённого на портрете. Этот портрет был написан маслом, Лера похоже поставила его сушиться, а Лёхин крест замечательно впечатался в изображение. Вздохнув, Меланья отлепила ногтём остывший металл от картины, окинула взглядом масштаб бедствия и ещё раз вздохнула.

Что ж, придётся перед подругой извиняться. Юноша, изображённый на портрете, имел уверенный, целеустремлённый взгляд. Короткие темные волосы, худощавое телосложение, черная куртка, а на плече крыса.

— Фу, — вырвался звук отвращения, — терпеть не могу крыс. Неужели он ей позировал прямо с этим хвостатым убожеством на плече, гадость. Где здесь у художника растворители?

На часах уже была половина второго ночи. Наконец, крест отмыт, Лёха свободен.

Теперь нужно подумать, как облегчить страдания Сашки, пока старухе не вернут украденную вещь. Первое, что приходило в голову — нужно перебросить вину с Сашки на кого-то другого. В идеале — вернуть обратно колдуну, но для этого нужна какая-нибудь его вещь. А этого нет. Звонок Лёхе?

— Алё, — раздался в трубке хриплый голос сонного парня.

— Лёш, у тебя есть какая-нибудь вещь твоего Леща? Мне нужно для обряда.

— Мил, ты на часы смотрела? Сейчас ночь, давай утром.

— Ах ты бревно бесчувственное, — разозлилась Меланья, — у него жена беременная в больнице мучается, а он дрыхнет. Резко вставай и обыщи всю квартиру, наверняка есть что-нибудь забытое. Вы же вечно всей толпой по хатам бухаете.

— Ладно, ладно, не ори, сейчас посмотрю, — Лёха повесил трубку.

Не прошло и пяти минут, раздался входящий звонок:

— Нашёл? — первой спросила Милка.

— Да, куртка его уже полгода висит, наверное, забыл про неё.

— Срочно вези её мне, записывай адрес, — командовала рыжая.

— Мил, я вечером выпивал, — простонал в трубку Лёха.

— Такси вызывай и ко мне, — не терпящим возражений голосом отрезала Мелана.

— Хорошо, жди.

Через час в дверь студии раздался звонок. Мила посмотрела в глазок, на лестничной площадке был он, её бывший, а ныне муж той, кого нужно спасти. Она повернула ручку замка и впустила парня в квартиру.

— Вот, — Лёха сунул ей в руки черную кожаную куртку. — Я домой не поеду, здесь останусь, где тут можно поспать?

— Ладно, вон там диван, — Мила указала в сторону комнаты.

— А ты где спать будешь, — зевая во весь рот, спросил парень.

— На нём же, рядом ляжем, не бойся — не съем, — Меланья теребила в руках чужую куртку, не понимая, откуда та ей так знакома. Чёрная кожа была на ощупь холодная, а на груди декоративная наклейка в виде оскалившейся крысы. — Лёшка, подойди сюда, посмотри кое-что.

— Ну что ещё? Я и отсюда хорошо вижу, говори, — парню явно хотелось поскорее заснуть.

— У меня странное ощущение, связи между курткой и портретом. Ты не знаешь того, кто здесь нарисован? — Мила указала на портрет юноши, с размазанным глазом.

— Знаю, — приглядевшись, ответил Лёха удивленным голосом. — Это Лещ, тот самый, которого ты колдуном называешь.

Парень резко вскочил с дивана и подошёл к стене с портретом. Сон как рукой сняло. Он взял подрамник в руки:

— И это его любимый Рык, — ткнув пальцем в крысу на плече изображённого, добавил он. — Везде с собой эту тварь таскает, мы раньше на него наезжали по этому поводу, а потом привыкли и плюнули. А что у него с глазом? Художник сплоховал?

— Это твой крест в глаз ему прилетел, когда я заговор снимала. Кстати, держи, — Мила протянула Лёхе цепочку с крестиком, — теперь он чистый и с защитой, можешь носить спокойно. Через него Лещ на тебя воздействовал.

— Мил, спасибо, что приехала, спасибо, что помогаешь, — Лёха в порыве благодарности обнял Милу.

Крепкие мужские объятия вызвали в девушке совсем не тот отклик, что был бы уместен. Лёха это почувствовал и не отпускал её. Слабые попытки девушки освободиться, не имели никакой силы перед напором мужского желания. Волна страсти накрыла так неожиданно и так не вовремя. Мила хотела сказать, что сейчас нужно Сашку спасать, что осталось совсем немного до утра, а она ещё планировала провести обряд, но рот закрыл глубокий всепоглощающий поцелуй. Она больше не могла этому сопротивляться и сдалась.

Спустя примерно полчаса рыжая ведьмочка зажигала свечи в чайных блюдцах, готовя обряд переклада вины с жены Лёхи обратно на Леща. Она смотрела на спящего на диване бывшего и кусала губы от гадкого ощущения неправильности содеянного. Как так получилось? Почему она это допустила? Как теперь Сашке в глаза смотреть?

***

Утром Лёха проснулся первый и обнаружил Милу не рядом на диване, а спящую на стуле возле подоконника. Под головой у неё была свёрнутая куртка Леща. Рыжие кудри закрывали лицо, лишь кончик заострённого носа торчал наружу, беззвучно втягивая и выпуская воздух.

«Красивая», — подумал Лёха.

Милка зашевелилась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Она села, откинула волосы назад и, поднявшись со стула, встретилась глазами с Лёхой.

«Сейчас размажет», — мелькнуло в голове у парня, но взгляд он не отвёл.

Меланья фыркнула со злостью, взяла с подоконника куртку и всучила её бывшему.

— Отдашь ему при встрече, в отместку за