— Решаемо это все! Ты мне, кстати, так и не рассказал про структуру училища… Давай — я пока буду парням бутерброды резать, хоть наспех мне что-то расскажи.

— Точно! Да и бежать уже надо! А то меня так и потеряют! Опять «вне очереди» схвачу! В общем, слушай! В училище — два курса. То есть и два батальона. Еще пару лет назад — был один батальон, но потом набор увеличили вдвое! В каждом батальоне — четыре роты. Три — пехотных, одна — минометно-пулеметная. В роте — четыре взвода, примерно по сорок человек. Ну — вот так, если вкратце…

— В «кубарях» — по сколько человек? — спросил Иван.

— В каких кубарях? — не понял Камылин.

— Ну… в спальных помещениях?

— А-а-а… а я не понял сразу-то. Рота! В спальном помещении — рота! Двухъярусные кровати стоят!

«Писец, мля! У нас в училище было по взводу. Это… какой же… «духан» там к утру стоит? Ну да… теперь понятно — такие потолки теплу не помеха! Где сто двадцать организмов спят — топить вообще не надо. И пятиметровые потолки — низкими покажутся!».

Получившиеся бутерброды Косов завернул в кусок все той же бумаги, передал Петру.

— Я их сейчас… в «заначку»! А потом, как в дежурке никого не будет — с парнями «схарчим»! — Камылин был доволен, аки слон!

— А Вы во сколько меняетесь? Или только заступили? — поинтересовался Иван.

— Не… развод в семнадцать нуль-нуль… Так что… Немного отстоять осталось! — продолжал знакомить Косова с училищем Камылин, — А ты, Иван, чем занимался?

— Да чем… Десятилетку закончил. Потом на Северах поработал, там, кстати и деньжат на это все заработал, — «объяснил» наличие всего у него Косов, — потом вот… зиму в Красно-Сибирске перекантовался, у знакомых, и — сюда.

— У тебя десятилетка? — удивился Петя, — ну… так-то сразу видно, по разговору. А лет тебе, получается, сколько?

— Да вот… весной девятнадцать исполнилось.

— А когда же ты на Северах поработать успел? Чтобы столько денег на все заработать?

«М-да… так вот и запутаться можно, в своих «сказках»!».

— Так я еще… пока в школе учился подрабатывать начал. У тетки, в Тобольске, когда жил. Потом уж… в Самарово, потом — в Обской губе.

— У тетки? А родители что?

— А родители, Петя, у меня померли… На Иртыше под лед провалились, на санях переезжая… Я еще малой был. Детдомовский я, Петруха. Вот так…

— Эвон как! Понятно…

Так, за разговорами, они дошли до выхода во двор училища. Как и следовало ожидать, построение уже закончилось, но и старшина, и сержант были еще здесь — разговаривали, покуривая в курилке, в тени елок.

Камылин доложился. Косов — представился. Испросив разрешения, Петруха удалился.

— Старшина Захаров, Мефодий Лукич! — проявляя вежливость, представился «пила».

— Сержант Ильичев! — коротко буркнул «серж», — временно исполняющий командира хозяйственного взвода.

«Старшина, сразу видно — матерый! «Пила» в петлицах, на груди — «За боевые заслуги» и «ХХ лет РККА». ЗБЗ сейчас еще не девальвировалась, как после Войны, и вполне уважаемая медаль».

Был старшина невысок, но ладный, весь какой-то… строевой. Обильная проседь в темных волосах короткой стрижкой, взгляд с прищуром, оценивающий.

Сержант — почти на голову выше старшего товарища, волосы цвета зрелой пшеницы, широкоплеч. Взгляд нахальный. На груди и впрямь — «За отвагу».

«Сейчас это — круть неимоверная! Для рядового и младшего комсостава. Звезда Героя? Ну да, есть такая. Но она же… Для летчиков всяких, заслуженных и весьма героических. А для пехотного Вани — вот эта медаль заменяет героическую звезду небожителей. Это что же нужно было совершить там, на Хасане?».

Молчание затягивалось. Младшие командиры продолжали изучать внешний вид вновь прибывшего. Косов кашлянул, и старшина повернулся к сержанту:

— Ну что, Степан, принимай бойца в свою команду. Сейчас мы с ним пройдем, я его размещу, экипирую для хозяйственных работ, вещички его приму в каптерку…

— Есть принять бойца в команду, тащ старшина! — не отрывая от Косова взгляда ответил «серж», — После того, как с тобой закончат, боец Косов, найдешь нас во-о-о-н там, на хоздворе. Понятно?

Иван проследил, куда указал рукой сержант, кивнул:

— Так точно, товарищ сержант, понятно!

Следом за старшиной, Иван зашел в здание училища через другой вход. Увидел его удивление, старшина пояснил:

— Здесь отдельный вход в столовую… Это — на первом этаже. Второй и третий этаж — расположения батальонов. Спальные и служебные помещения. За мной, не отставай! С непривычки здесь заблудиться — очень просто. И спросить будет не у кого… почти пустое здание сейчас.

Иван обратил внимание, что старшина при ходьбе отчетливо прихрамывает.

«Ну да, Петруха же говорил, что он — после госпиталя. Они с Ильичевым воевали, что ли, вместе? Тогда понятно, отчего они — знакомцы!».

Лестница была и широкая, и высокая. Они поднялись на второй этаж и повернули налево.

«Ох, ни хрена себе — вот это «взлетка»! А еще — здесь все тот же дранный, мать его! паркет! А значит — циклевка, мастика, «машенька»! Вот такой ностальгией я точно не страдал!».

Косов скорчил морду, как от зубной боли. Это же сколько времени он провел, занимаясь в прошлом, в училище, всеми этими «половыми» вопросами! Подавляющему большинству населения этой страны было вовсе невдомек, что значит — привести место построения, или же… по-другому — «средний проход»! «в надлежащий вид»! А вот курсанты разных училищ, в большинстве своем — это знали! И Сергей Елизаров, ака Иван Косов, прекрасно помнил, как они, будучи зелеными «душками», искренне недоумевали — «ну сколько можно мыть этот паркет?». Как оказалось… мыть его можно… и нужно! много раз, чтобы ни малейшей грязи не осталось! А лучше — и пыли тоже! И это — только первый подготовительный этап!

Потом… всей ротой, босиком, чтобы — не дай Бог! от резиновых подошв курсантских ботинок черных полос не осталось! они елозили нарезанными кусками старых пожарных рукавов эту «взлетку». Куски рукава… сантиметров по тридцать длиной, прорезались еще и вдоль одной из сторон. Получались… этакие «тапочки»,