здоровенного сугроба, и молился, чтобы Эй не пришло в голову сжечь наши одеяла. В последние дни я пришёл к выводу, что она пироманка, уж больно долго и пристально Эй следила за всполохами огня в печке. Но не дойдя буквально двух шагов до нашего убежища, я повалился в снег, – кто-то швырнул мне точнёхонько в спину кусок железной балки.

Я не растерялся и подскочил на ноги, но тут же был снова опрокинут в сугроб. Четверо отвратительных мужиков решили, видимо, посоревноваться между собой в метании мусора по живой цели. Близко ко мне они не подходили, но продолжали кидаться разным барахлом, которое выуживали из тачки, стоявшей неподалёку (специально притащили её с собой?). Я слегка опешил. Было понятно, что мужики безумны, но как они тогда договорились действовать так слаженно? И какого чёрта им от меня надо? Первым делом я запустил в них рыбин и корешки – вдруг они охотились за едой? Но нападавшие брезгливо отпрыгнули от моих щедрых «даров» и продолжили атаку. Барахтаясь в снегу и уворачиваясь, насколько это было возможно, я стал отползать в сторону вагона. Услышав шум, наружу выскочила Эй. На её лице промелькнуло странное выражение, которое я бы охарактеризовал как «изумлённая радость», но в ту же секунду оно сменилось маской свирепой валькирии. Оглушительно завопив, Эй двинулась к мужикам, но тут же была впечатана в сугроб обломком дырявой трубы. Я с радостью отметил, что у мужиков практически опустела тачка. Что же эти сумасшедшие предпримут потом? Не успел я вообразить, как они сначала кидают в нас тачку, а потом самый рослый из них начинает швыряться своими соратниками, как передо мной возник новый мужик. Вернее, молодой парень, двигающийся плавно и бесшумно, но в то же время ужасно нервно. Он был одет в длинную тёмную крутку с капюшоном, подвязанную самодельным кожаным ремнём, на котором болтались небольшие мешочки. Огромный рюкзак, напоминающий раздутого серого монстра, обхватывал спину незнакомца, свесив из пасти мотки верёвки, видимо, не уместившиеся в брюхе этого текстильного чудища. Эй сдавленно охнула, когда парень схватил обломок трубы, ещё недавно в неё брошенный, и мигом разогнал всю толпу безумцев, щедро одаривая их тумаками. Я хотел швырнуть им вдогонку тачку – просто чтобы посмотреть, насколько легко ей кидаться, но передумал. Тут словно из ниоткуда выскочил Врач и попытался утащить за собой Эй, которая, как мне показалось, не особо-то и сопротивлялась. Но по сравнению с движениями нашего незнакомца-спасителя Врач был неповоротлив и бестолков.

– Людоеды и сюда добрались, – прорычал парень, рывком притягивая к себе Эй и отправляя Врача в нокаут. Я сгруппировался, на всякий случай готовясь к чему угодно, но мне повезло – незнакомец лишь окинул меня беглым взглядом. Я тут же отметил, что под чернильными глазами этого чёртика из табакерки залегли густые тени. Такими чёрными дырами взирали зловещие демоны со страниц индийского эпоса. Я сразу подумал, что, видимо, он не спал много дней, и не ошибся. Меня охватило мерзкое предчувствие, одно из тех, значение которого ясно понимаешь, вляпавшись по уши в очередное дерьмо, когда единственное, что остаётся – горестно булькнуть: «Твою мать! Прямо как чуял!» Сделаю небольшое отступление: как я потом узнал, спасителя зовут Лёд. Странное имя. Впрочем, как и у всех нас. Лёд молод, силён и даже по-своему красив. Но это стало заметно только тогда, когда он выспался и поел. Мне пришлось собирать разбросанную по сугробам еду и делить на всех. И как я оказался в ситуации, когда меня окружили наглые нахлебники?! Чувствую себя многодетной бесхребетной мамашей, не умеющей заставить детей делать хоть что-то.

У Льда были пепельные волосы, свисавшие чуть ниже плеч и непривычно подчёркивавшие угольную черноту его блестящих глаз, а кожа светлая, почти прозрачная. Он был весь какой-то полуреальный. Я не знаю, как объяснить чувства, которые Лёд во мне вызвал, – словом, мне иногда хотелось ткнуть в него горячей кочергой, чтобы убедиться, не призрак ли он. (Суеверный страх?)

И если для меня Эй была термометром, то для него она была часами.

Но об этом я напишу чуть позже. (Примечание я внёс уже спустя некоторое время, поскольку эта деталь играет важную роль в понимании сущности Льда.)

Сейчас в нашем вагоне непривычно людно – Эй и Лёд о чём-то шепчутся в углу. Раздражает, что я не могу разобрать слов! Врач недовольно скрипит карандашом по бумаге, – я и не знал, что он тоже пишет. (Хватит ли у нас пустых блокнотов и карандашей для такого количества писак?!)

Но главное, я ума не приложу, как заставить убраться всю эту компанию восвояси. Я уже мечтаю об одиночестве. Первым делом Лёд всех нас запугал красочными рассказами о безумных людоедах, добравшихся до нашего города. Говорил, они нападают на одиночек и обгладывают чуть ли не живьём. Врач, как пришёл в себя, так забился в уголок и даже не мычит. (Тоже опасается быть съеденным?) Хотя те психи с тачкой металлолома не сильно были похожи на кровожадных поедателей людской плоти. А вот Лёд вполне может сойти за монстра: ишь как тискает Эй! Да кто он такой? (Спрячьте от меня кочергу!)

В мешочках на поясе нашего нового знакомца нашлось несколько полезных приспособлений – острый нож, точильный камень и вечная спичка, которая меня особенно заинтересовала. Его рюкзак по большей части был набит разным хламом, но были там и ценные вещи: ручная мельница, ступка, сушёные яблоки, бобы, мешок каких-то зёрен, джерки из рыбы, много чеснока и с десяток морковок. Эти находки меня порадовали. Как сказал Лёд, зёрна можно смолоть в муку, смешать с водой и испечь лепёшки. Звучит вкусно. Эй обещала помочь с ужином.

Тень

Записки врача

Ad gloriam![8]

Ad cogitandum et agendum homo natus est![9]

Silentium![10]

Я заточён временем и собственным бессилием в этой скверной точке пространства. Без женщины я больше не уйду, ибо она – мой ключ, но и оставаться здесь не имеет смысла. Я не могу пока придумать никакого плана, чтобы забрать её с собой. Те двое всё время на меня смотрят украдкой, и я могу лишь пассивно наблюдать за ней! Предчувствую, что кто-то из них убьёт её. Или она их. А может быть, вмешаюсь и я. Мы все убийцы! Человек с рождения ощущает свою зависимость от смерти. Но, отбирая чужие жизни, он впадает в коварную иллюзию, будто бы может контролировать смерть! Именно поэтому любая цивилизация тяготеет к саморазрушению. Что есть сумерки Богов?