– Все твое чудо-средство, – скривилась Яна.

– Зато расслабились. Рука болит? – вдруг участливо спросил Анатолий.

– Рука? – переспросила Яна. – Издеваешься? У меня все болит! А-а, я поняла твой метод лечения с помощью водки! Утром человек забывает про боль в пострадавшем органе, потому что у него болит все! – поморщилась она.

– Такое случается. Извини. – Анатолий выглядел очень растерянным. – Яна, тут такое дело… Помоги мне!

Сон покинул Цветкову очень быстро, зато вернулись боль и тоска по ушедшей любви, и чтобы заглушить их, Яна была готова пуститься во все тяжкие.

– Помочь? Ну конечно. Но только чем? – спросила она. – Тем более сегодня, когда я в таком разобранном состоянии.

– Да я и сам не знаю, что делать. – Анатолий заметался по комнате как раненый зверь.

Яна потрогала свое лицо, липкое от пролитого на него полусладкого шампанского, стараясь не обращать внимания на пульсирующую шишку на лбу. Понятно, что за ночь она не зажила.

– Толя, что случилось? У тебя, может, это… как ее? Горячка?

– Какая горячка! Ты Аркадию Ивановну помнишь?!

– Полную и агрессивную даму с какашкой на голове? – уточнила Яна.

– Какой какашкой? – не понял патологоанатом.

– Ну у нее волосы такого цвета, как… И сложены на голове таким… рогаликом, – спокойно пояснила Яна. – Старомодный стиль. Куча на голове. Такие прически нравятся заведующим, буфетчицам, ну всем, кто любит показать свою хамоватую власть в данную минуту над данным человеком. Мол, ты что, не видишь, кто я?

– Какие у вас, женщин, однако, тонкости, – отметил Анатолий.

– Да, я помню ее! Чуть весь праздник не испортила. А при чем здесь она? – спросила Яна.

– Она что сказала? Что на мое дежурство работа важная выпала. Вип-клиент умер, надо было вскрытие произвести…

– Ну и? – Яна непонимающе уставилась на Анатолия.

– А ты помнишь, что я пошел работать? – спросил он, всматриваясь в ее лицо с таким выражением, будто речь шла о жизни и смерти, и Яна его последняя надежда.

– Да, ты ушел, – подтвердила Цветкова. – Правда, с едой и выпивкой, но ушел. Правда, чем конкретно ты занимался, я не знаю, предпочла удалиться и не смотреть на это, и слава богу.

– Понятно, – выдохнул Анатолий. – Значит, он был, и Аркадия Ивановна была не плодом воображения? – задумался патологоанатом.

– А что случилось-то? – не понимала Яна.

– Труп пропал! – выпалил Анатолий.

– Какой труп? – переспросила Яна и захлопала глазами.

– Виповский! Тот, по которому я с утра полный отчет должен дать! – заявил патологоанатом, выглядевший сейчас как ребенок, который потерял самую любимую игрушку.

– Как пропал? – не поняла Яна. – Что значит пропал?

– То и значит! Нет его, и все! – И Анатолий в порыве чувств вздыбил пятерней последние волосы на затылке. – Я его на столе оставил, а сейчас стол пустой.

– Так, может, ты его в ячейку какую положил? Так напился, что и не помнишь. – Яна оставалась совершенно спокойной.

– Ты думаешь, я совсем дурак? – снова завелся Анатолий. – Я каждую ячейку проверил! Каж‑ду‑ю! Мало того, я все соседние помещения проверил. Даже туалет… так, на всякий случай. Его нигде нет, – развел он руками.

– К-как н-нет? – заикаясь, спросила Цветкова, и по спине у нее пробежал холодок.

– Совсем нет! Понимаешь? Я уж подумал, что с ума сошел, что трупа и не было, а меня посетила «белочка». Но вот и ты подтверждаешь, что труп был.

– Был, точно был! Сама его видела, – кивнула Яна. – Как же так? В смысле, что же делать?

– Я не знаю! У меня сутки, чтобы его найти!

– Но это бред полный! Кому нужен труп? – спросила Яна.

– Я не знаю!

– А я-то чем помочь могу? Искать труп? – уточнила она. – Но я в этом не специалист!

– Искать я и сам могу, – облизал пересохшие губы Анатолий. – Каждое утро сюда заходит Аркадия Ивановна и интересуется, как я работаю, то есть, если честно… – Анатолий стушевался и почесал затылок. – Следит она за мной. Вышел я на работу или не вышел? Пил я, пью я…

– И буду пить, – закончила за него Яна. – Извини! Так что?

– Ну, контролирует она меня. Не сплю ли, особенно на дежурстве. А уж после того, что она вчера увидела наш сабантуйчик, точно зайдет. Спросит, готов ли у меня отчет? А я ей что в ответ?

– А ты ей что в ответ? – как эхо повторила заинтригованная Цветкова.

– Я ей скажу: нет, не готов, но работаю над этим. Главное, чтобы она увидела, что я на ногах, что я работаю.

– А дальше-то что? – не поняла Яна. – Все равно же ты должен будешь сказать, что тело исчезло.

– Ой, молчи, Яна! Ты не представляешь, что будет! Ведь во всем же обвинят меня. Во всем! Она расскажет, что я пил на рабочем месте, что я его сам куда-то по пьяни и дел. Я в тюрьму не хочу! – в отчаянии воскликнул патологоанатом.

– Я тоже! – поддержала его в этом стремлении Яна.

– Мне нужны хотя бы сутки! – крикнул патологоанатом.

– А что изменится за сутки? – не понимала Яна.

– Я не знаю! Но это хоть малейший шанс, что я выкручусь, что найду этот труп. Даже если это один шанс из тысячи, я должен его использовать! Помоги мне!

– Да, что же это такое?! – всплеснула руками Яна. – Ну чем я-то помогу?!

– Изобрази труп, – сказал Анатолий.

Яна на минуту замолчала, а потом попробовала принять непринужденную позу. Не получилось.

– Нет, ну я, конечно, выгляжу сейчас не ахти. Прямо скажем, хреново выгляжу, но такого предложения мне еще никто не делал. Я сейчас даже не знаю, как и реагировать. Стукнуть тебя, что ли?

– Не надо. Но здесь больше никого нет, кого бы я мог попросить лечь на секционный стол, – оправдывался Анатолий.

– Ты хочешь, чтобы я подменила мужика?! – ахнула Цветкова. – Два – ноль! Мне еще никто не говорил, что я похожа на мужчину.

– Да Аркадия Ивановна близко не подходит! Я тебя простыней накрою, издалека она и не заметит. Ляжешь так ровненько, грудь у тебя не выражена…

– Три – ноль! – прокомментировала Яна.

Но Анатолий даже не замечал, что оскорбляет женщину, и продолжал:

– Высокая ты. Значит, и нога у тебя большая, размер сорок первый – вполне за мужскую сойдет.

– Четыре – ноль. Смею тебя разочаровать. У меня тридцать девятый – почти дюймовочка, и красный педикюр.

– Это не важно! Ты же накрытая будешь. Все равно это лучше, чем пустой стол, так сразу все откроется.

– Постой! А что, нельзя вместо меня труп какой-нибудь положить? Под простыней же не видно, – совершенно справедливо заметила Яна.