— Лорд Аллен?

Ричард не заметил приближения незнакомца, но, всмотревшись в него, узнал. Господи, один из распутников, с которыми он знался, прежде чем покинуть дом! Вот он, один из тысячи шансов быть узнанным! Ад и проклятие!

— Вы ошиблись, месье. Я Жан-Поль из Гавра. — Он почтительно поклонился, так что длинные волосы упали на плечо, словно подтверждая его ложь. — Мой корабль только что прибыл из Франции.

Он насторожился, опасаясь, что его фальшивый французский акцент не сработает и придется бежать, но повеса лишь разочарованно поморщился, очевидно, убедившись в своей ошибке:

— Жаль. Вот был бы лакомый кусочек для сплетников!

Он прав. И к тому же отец узнал бы, что сын жив!

Мужчина, не прощаясь, отошел, и только через несколько минут Ричард снова вздохнул свободно. Он едва не попался! Но по крайней мере этот человек, знавший его в лицо, поверил, что он не лорд Аллен.

Ричард уверил себя, что изменился настолько, что теперь никто не узнает его, кроме родных, конечно.

— Говорила, что раньше тебя добуду экипаж, — хвасталась Марджери, показывая на наемную карету, нагруженную чемоданами и сундуками. — А где Габби? Все еще на борту?

Горничная Габриэлы взглянула в сторону «Тритона», стоявшего на якоре посреди Темзы. Очевидно, судну еще не скоро выделят причал, а сейчас, летом, судов было предостаточно, так что скорее всего «Тритон» сможет причалить, когда будет готов к обратному плаванию.

Ричард со вздохом облегчения улыбнулся горничной:

— Она ждет Дрю. Сама знаешь, у капитанов в последнюю минуту всегда находится тысяча дел.

Они увидели Ора, который вел к берегу шлюпку, нагруженную последними чемоданами. Можно подумать, они приехали на месяц, а не на две недели, как собирались. Вот и привезли с собой едва не весь гардероб!

— Чувствуешь запах? — восторженно воскликнула Марджери. — Правда, восхитительно пахнет?

Ричард поморщился:

— О чем ты говоришь, черт побери? Здесь пахнет…

— Англией!

Ричард закатил зеленые глаза:

— Здесь просто воняет, и ты это знаешь. Пристань у нас дома, где всегда дуют пассаты, пахнет, как сад, по сравнению с этим.

— Значит, Габби ошибается, считая, что ты родился и вырос здесь, — фыркнула Марджери, — в противном случае ты питал бы больше уважения к родине. Признайся, что твой нынешний английский акцент так же фальшив, как французский, просто этим ты лучше овладел.

Ричард коротко ответил:

— Когда-нибудь в этом городе примут закон, запрещающий бросать мусор в реку.

Но Марджери и не ждала другого ответа.

— Может быть, в этой части Лондона не слишком почитают законы, но я не жалуюсь. Хорошо снова оказаться дома, пусть и ненадолго.

Марджери решила сопровождать Габриэлу в Новый Свет, и хотя привыкла к совершенно иному образу жизни, все же тосковала по родине, в отличие от Ричарда. Правда, тот скучал по своему брату Чарли. И, оказавшись так близко, гадал, стоит ли предпринять попытку повидаться с ним без ведома отца.

— Перестань ворон считать, — одернула его Марджери. — На борту ты целыми днями мечтал. Лучше найди применение своим мышцам и начинай грузить сундуки на верх экипажа. Меня предупредили, что кучер только правит лошадьми и не желает выполнять работу грузчика, негодяй. Знает, что его экипаж самый вместительный, и собирается содрать с нас немалые деньги за ожидание.

Марджери обожала жаловаться. Хорошее настроение и восторги по поводу приезда были ей так несвойственны, что Ор заметил:

— Опять кудахчет, как «восхитительно снова вернуться в Англию»?

— Прямо в точку. Как обычно, — хмыкнул Ричард.

— В прошлый раз было то же самое. Когда очень истосковался по чему-то и наконец это получаешь, невольно теряешь голову от радости, хотя радость быстро проходит, когда возвращается реальность.

Ричард поморщился. Проницательный Ор имел в виду не только Марджери. Однако Ричард не получит желаемого, и оба это знали. Но Ор намекал также на то, что радость будет преходящей и не стоит того, чтобы за нее умереть.

— Ты, надеюсь, не собираешься читать мне нотации? — спросил Ричард.

Ор имел самые добрые намерения, как и Габриэла. Не знай Ричард этого, он наверняка разозлился бы, когда к нему приставали с Джорджиной Мэлори. Правда, Ор в своей откровенности не заходил так далеко, как Габби.

Ричард был так же высок, как Дрю, — шесть футов, а вот Ор — на несколько дюймов выше, да еще лет на десять старше, хотя по нему этого не скажешь. Полукровка, рожденный от матери-азиатки и отца-американца, добравшегося до Дальнего Востока, он, казалось, не имел возраста и сейчас выглядел точно так же, как восемь лет назад, когда они впервые встретились. В тот день он выручил нескольких членов команды Натана из тюрьмы на Санта-Лючии, а Ричард, случайно оказавшись в одной с ним камере, уговорил Ора взять его с собой. Узнав об их истинном занятии, он без колебаний присоединился к ним.

Он вовсе не собирался отправляться на Канары, просто первый корабль, покидающий Англию, шел именно туда. Здесь, на тысячах островов, было легко скрыться, хотя в то время Ричард этого не знал. Но аристократу-англичанину было трудно добывать хлеб собственным трудом. Семнадцатилетний аккуратный до педантичности, брезгливый юноша был слишком молод, чтобы понять: если хочешь выжить, придется приспосабливаться. Он шатался по островам Карибского моря целый год, без единого цента, переплывая от острова к острову, перебиваясь случайными заработками. Его отовсюду увольняли, потому что он чурался грязной работы.

И в тюрьму его бросили не впервые. За то, что он не смог заплатить за квартиру, хотя эту грязную дыру трудно было назвать жилищем. Ирония заключалась в том, что они с Ором прибыли в Вест-Индию по абсолютно противоположным причинам. Ор надеялся найти отца, которого никогда не видел, а Ричард улизнул от папаши, которого не выносил. Встреча с Ором в тот день на Санта-Лючии скорее всего спасла ему жизнь. Он нашел новую семью в лице Натана Брукса и его команды — новых друзей, ближе которых у него в жизни не было. И нашел занятие, которое пришлось ему по душе.

— Тоже? — удивился Ор. — Опять Габби осаждает тебя своим сочувствием?

— А когда наша дорогая девочка не лезла в чужие дела? — фыркнул Ричард.

— Есть только одна вещь, которой она тебя донимает, и мне неприятно об этом упоминать, но…

— Да-да, по этому поводу вы с ней совершенно согласны, — сердито перебил Ричард.

— Уж очень ты чувствительный, — заметил Ор. — Но ответь, ты любишь Джорджину Мэлори, потому что знаешь ее, или просто увлечен ее красотой? Ладно, можешь не отвечать, просто подумай об этом.

Неужели друзья не воспринимают всерьез его любовь? Впрочем, Ричард охотно ответил: