— Вадим?

— Да?

— Идите-ка… в Пицунду.

— Отличный город и природа хороша. Если хочешь можем поехать летом вместе, — просто непрошибаемый тип. — Вернемся к работе, кем ты трудишься? Только давай с первого раза правильный ответ.

— Я терапевт.

— Мать моя матушка, — делает задумчивое лицо Вадим, переводя взгляд на мою блузку. — Это… неожиданно приятно. Моя жена врач. Секси-врач. А это уже плохо. Не хочешь расстегнуть верхнюю пуговицу?

— Нет.

— А зря, — как ни в чем не бывало отвечает Вадим. — Хотелось бы побольше увидеть, чтобы точно оценить размер груди. Тройка или четверка?

— Однерка.

— Не звезди.

— И не думала.

Какое-то мгновение и я понимаю, что на мою юбку попадает содержимое не моего бокала.

— Ты обалдел?!

— Батюшки, какой я неловкий. Пойдем скорее застираем, — хватает меня под руку, которую я тут же одергиваю.

— Не надо мне ничего застирывать! К счастью, на черном ничего не видно.

— Да я хотел на блузку, чтобы сразу пойти в туалет и проверить грудь, но как-то рука дернулась не вовремя, — без единой эмоции произносит Вадим.

— Да что вы говорите? Значит вам точно нужно к неврологу, дергающиеся глаза и рука-это уже серьезно.

— На самом деле ты права, это последствия ранения.

— Ранения? Участвовали в боевых действиях? — совершенно не могу считать эмоции на его лице. Скала и все тут!

— Так точно.

— Стесняюсь спросить, где? Хотя постойте, сейчас будет что-то типа я воевал в Чечне. Угадала?

— Прищепку тебе на язык. Нет, конечно. Мать недавно заехала локтем в глаз. Боевые действия были после.

— Кокнули маман?

— Что за мысли? Я же сказал, что я добрый. Между прочим, на днях тебе предстоит познакомиться с моей матушкой. И предупреждаю сразу, она тебе не понравится. Специфическая женщина, но неплохая. Главное найти к ней подход, а вообще попросту перетерпеть. Ты готовить умеешь?

— Только кошачий корм.

— И как ты его готовишь? — что за дебильный вопрос?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Надрываю пакетик и выкладываю содержимое в миску, — как можно спокойнее произношу я.

— И все?

— Ну если миска плохо стоит, то пододвигаю ее своей изящной пяткой ближе к животному.

— Отлично, — щелкает пальцами как бы в знак одобрения, и на его лице действительно появляется улыбка. — У мамы как раз появится повод над тобой поиздеваться, а не просто придираться. В случае, если бы ты умела готовить, было бы обидно, так как она бы все равно забраковала даже самое лучшее блюдо. А так, учитывая, что ты не умеешь готовить будет не обидно.

— В логике вам не откажешь.

— И в честности тоже. Мне из тебя клешнями надо все вытаскивать?

— Из меня вообще не надо ничего вытаскивать. Пусть останется там, где лежит.

— Я предпочитаю знать все о своей женщине, — трындец! Остановите землю, я сойду. — Мне нужны еще важные детали. Из того, что я не знаю. Двадцать четыре, умница, красавица, врач, водишь машину. Ешь по-человечески, я видел, все сметала на столе. В этом мы похожи. Ты, кстати, детей любишь? А хотя можешь не отвечать, вижу, что любишь, а скажешь нет. Чем любишь заниматься на досуге?

— Есть и смотреть сериалы, — да чего уж там, ляпай, Лена, как есть. — А что мы все обо мне, да обо мне. Кем вы вообще работаете, может быть мне не понравится ваша профессия.

— Ну я не мент и не венеролог. Все остальные профессии должны нравиться. А вообще у меня свой бизнес. Этого будет достаточно, я считаю, что женщина не должна интересоваться работой мужчины. А денег нам хватит, уверяю тебя. Если хочешь отгрохаем дом побольше этого.

— Не хочу.

— Знаешь в чем плюсы пирушек, где хозяину за пятьдесят? — приподнимая руку вверх, делает загадочное лицо Вадим.

— На них есть врачи в случае необходимости реанимации?

— Ну что за мысли? Тут всегда есть ретро-музыка. Слышишь? На улице все началось. Пошли танцевать под «Белые розы».

— Я предпочитаю стоять под любого цвета розы.

— Не умеешь танцевать? Так я тоже. Тут же главное, что в танце можно контактировать.

— А вот это вы зря. Я плотно поела.

— И что? Я тоже здесь поел все, что глазу приглянулось, не просто же так приперся хрен знает куда. Пойдем, чего стоять, — выхватывает из моих рук бокал, ставит на ближайший столик вместе со своим, и впервые берет меня за ладонь.

Через несколько секунд мы оказываемся на площадке, где полным ходом начинается, по всей видимости, веселье. Только в действительности никто не танцует. Ну как оказалось, кроме одного человека. Вадим отпускает мою руку, отходит на несколько шагов и… начинает действительно танцевать под «Белые розы». Ну как танцевать-дергать конечностями. Мать моя женщина, только не вырисовывай кулаками круги… Только не вырисовывай. О, Боже…

— Давай ко мне, Лена…

Вадим продолжает интенсивно мотать руками, а я стою как вкопанная и лишь устремленные взгляды в нашу сторону, дают мне немного прийти в себя. Это самый что ни на есть позор! Да я так даже не танцую, когда дома одна. Ну или танцую, но, блин, ведь одна!

— Ленка, давай ко мне, хватит стоять и ноги морозить. Видишь, холодает на глазах, а ты с голыми пальцами на ногах. Ампутируют еще пальчики не дай Бог.

— Тогда замуж не возьмете?

— Еще как возьму, щиколотка и голень-то останется. Да иди же ты сюда, — мгновение и он хватает мою руку своей теплой лапой и дергает на себя. — Танцуй! — сказал, как отрезал, я аж вздрогнула. — Не умеешь танцевать, повторяй за мной. Давай двигай ручками и ножками.

И ведь двигаю, позорище такое! А я еще смеялась над тетками, танцующими на концертах, посвященных музыке восьмидесятых, исправно транслируемых на экране телевизора.

— Лена, со всей возрождающейся к тебе любовью, могу сказать, что танцуешь ты просто ужасно. Чего ступнями дергаешь, как будто вступила в дерьмо и пытаешься стряхнуть его с подошвы?