Убедившись, что жертв нет, а разрушения носят локальный характер, они вернулись на кухню.

Через час всё было готово, стол накрыт, Александр Наумов, как глава семьи, открывал шампанское. Лея растаяла от тёплых слов поздравлений. Она пришла в восторг от колье из бисера от Елены Николаевны, от годового абонемента на массаж, так жизненно ей необходимого, от Байера Саши. Неожиданно было получить от мамы норковую короткую шубку неимоверной красоты.

– Мамочка! Спасибо!!! Твой вкус безупречен! Но ты же не носишь шуб!

– То – я, а то – ты… Прима-балерина должна хорошо выглядеть! Привыкай быть всегда на виду, и что за спиной о тебе будут говорить гадости. Так пусть эта спина будет в стильной шубке!

– Ну, а теперь от меня подарок, – сказал Наумов и обнял дочь. – Самое ценное – это здоровье и время. Поэтому я посчитал, что квартира в 5 минутах ходьбы от твоего театра значительно сэкономит твоё время и нервы. Что же касается этой квартиры, мы тут посовещались с Дэном и решили оставить эту квартиру за Сашкой. Так что, охломон, разнося её, знай, что ты разносишь своё жилище.

Распахнутые глаза Леи благодарно сияли, Саша Байер от удивления раскрыл рот…

* * *

В разгар праздника запиликал домофон. Лея подбежала к двери.

– Хм, служба доставки… Мы что-нибудь заказывали?

Дарико подозрительно посмотрела на мужа:

– Ты всё-таки решил сделал заказ из ресторана?! Ну, Саша!..

– Ну, что ты, суло чемо, как я могу тебя ослушаться?! – говорил Наумов, нежно целуя жену.

В дверь позвонили.

– Добрый вечер! Турава Лея Александровна?

– Да, это я.

Курьер в униформе протянул ручку и блокнот. Лея расписалась, принимая букет, поблагодарила.

– Скажите, а можно узнать, от кого цветы?

– Нет, клиент пожелал скрыть своё имя.

– Ну, пожалуйста, – умоляюще попросила она.

– Девушка, я всего лишь курьер. Мы не владеем информацией: знает тот, кто принимал заказ. Мне очень жаль…

Лея закрыла дверь. Прошла в комнату.

– Кто-то мне цветы прислал… Пойду на кухню, поставлю в вазу.

Букет был закрыт плотной серой бумагой, скреплённой степлером.

– Правильно, чтобы не замёрзли, бедненькие…

Разорвав упаковку, ахнула: три белых розы в окружении ярко-рыжих хризантем и открытка: "С днём рождения, Лея!" Три белых розы… "Мне уже, помнится, приносили на дом… А я, глупая, сочла простым совпадением. Неужели и те цветы были от Него?! И сегодня?"

Сердце учащённо билось, Лея села. Байер нашёл её задумчивой и притихшей.

– Лея! Что стряслось?!

      Она только и смогла что поднять на него беспомощный взгляд серо-голубых глаз, в которых стояли слёзы. Сашка догадался:

– Цветы от него?

– Я, думаю, да…

– Позвони ему.

– А если это не он?

– Тогда точно узнаешь, что это не он. Принести тебе телефон?

Лея покачала головой. Байер принёс два телефона, нашёл на своём Меркулова, набрал его номер с телефона Леи и, отдав ей трубку, вышел. Вызов пошёл, затем спокойный бархатистый голос ответил:

– Да, слушаю.

Лея молчала. "Что она ему скажет? Первый час ночи…"

– Говорите!

Лея положила телефон. "Трусиха! Вот и поговорила…" Минуту смотрела в пол. Вдруг телефон её ожил. "Боже! Он звонит ей!" Она прислонила телефон к уху, молчала, не решаясь ответить. На другом конце тоже была тишина…

Как вдруг Алексей сказал:

– Лея! Не клади, пожалуйста, трубку. Можешь ничего не говорить, просто дышать. Только не бросай трубку.

– Как? Как ты понял, что это я? – тихо спросила она.

– Я уже засыпал, и вдруг увидел твоё лицо, а через секунду позвонила ты.

– Цветы ты мне прислал?

– Да.

– Спасибо. И за прошлый букет из трёх белых роз на выпускной тоже.

– Я рад, что тебе понравилось.

      Ей вдруг так захотелось его увидеть!

– А ты можешь сейчас ко мне приехать?

–Нет, Лея, через КПП меня не пропустят, а увольнительная только до полуночи. Да и родные у тебя: мама, папа, – не поймут, если посреди ночи заявлюсь…

– А откуда ты..? Меркулов!!! Ты что, был в театре?! – воскликнула ошарашенная Лея.

– Ну, солнышко, разве я мог пропустить твою премьеру?! – мягко сказал он.

Лее вдруг стало жарко: "солнышко…"

– Скажи что-нибудь ещё, – попросила она.

– Когда я тебя увижу? Ты завтра в театре до скольки?

У Леи голова шла кругом: "Он хочет меня видеть!"

– Нас отпустили после премьеры, я завтра только родных провожаю в три часа…

– Тогда я тебя наберу.

– Спокойной ночи.

      На другом конце Меркулов усмехнулся:

– Ну, теперь-то я вряд ли засну…

* * *

Осень решила сделать подарок – два солнечных дня после недели дождей. Они договорились встретиться у метро" Арбатская". Турава заметила его издали: сегодня Алексей был в форме, которая ещё добавляла роста и чрезвычайно ему шла. Лея смотрела, словно видела Меркулова в первый раз.

Он подошёл и шутливо отрапортовал:

– Курсант Меркулов поступает в наиполнейшее Ваше распоряжение.

– Привет! Какой ты! – сказала она тихо и осторожно провела пальцем по нашивке с его фамилией, именем и отчеством. – Меркулов Алексей…

– Валерьевич.

Лёха улыбался. И вдруг внезапно прижал её к груди. Не говоря ни слова. Как награду. Как величайшее сокровище, как приз его жизни… Зачем ещё о чём-то говорить?! Их души давно обо всём договорились и без них…

У Леи кружилась голова, она боялась дышать, её внутренний "котёнок" жмурился от удовольствия в руках хозяина. Алексей ослабил объятья, и она смогла поднять голову.

– Ну всё, Лис, приручила меня! "Теперь ты в ответе за того, кого приручила".

– Кто кого ещё приручил, причём с первого дня?! – смущённо пробормотала Лея, стыдливо опустила глаза и снова спряталась на его груди.

Меркулов засмеялся, потом смысл её слов дошёл до него, он резко замолчал.

Говорить не мог, в горле перехватило, только прошептал:

–Лея…

Затем взял её за руку, и они пошли рядом. И ей, Лее Тураве, было без разницы, куда следовать за ним: лишь бы он держал её за руку и не отпускал.

Она смутно помнила, где они бродили. Были какие-то мосты, дворики, кофейня, парк. Очнулась уже у подъезда своего дома. Он завёл её в квартиру, сам остался стоять, не разуваясь.

– Ты уходишь?! – не верила она свои глазам.

Меркулов молча кивнул головой.

– Останься!.. – произнесла она с отчаянием.

Глаза её умоляли, не отпускали, лишали воли. Меркулов притянул её к себе и поцеловал в губы жадно и в то же время нежно.

– Я не могу. Мне очень сложно это сделать, но сегодня я должен уйти.

– Почему?

– У нас как в армии. За нарушением внутреннего распорядка следует мера наказания. Но в армии – это наряд,