зашел Герасим, неся большую сковородку с вкусно пахнущей яичницей, кувшин молока и большую краюху хлеба.

— Не ел бы ты эту дрянь, барин, — ставя сковородку на стол и отодвигая пиццу, недовольно произнес Герасим, — В деревне чай живем. Вон сколько продуктов Березовские привезли. На месяц хватит. А завтра еще Сосновские подъехать обещали.

— А чего Сосновские хотят, — обжигаясь, с аппетитом засунул в рот хороший кусок яичницы Сидор.

— Что-то накипело тоже, — неопределенно ответил Герасим, — Тут еще городничий заезжал, вас спрашивал.

— Это еще кто, — не понял Сидор.

— Глава района. По-старому городничий, — пояснил Герасим, — Тоже завтра обещал заглянуть. А еще Штирлиц собственной персоной пожаловал, потом полковник Самосуд и Филин младший. Хотели свое почтение вам выразить.

— Про полковника я где-то слышал. А, его по телевизору показывали. А Штирлиц с Филиным кто такие?

— Штирлиц, это главный по газу в районе. Под Филинами все земли пахотные. Олигархи нашего района можно сказать, — описал приезжающих Герасим, — Все обязательно хотят с вами встретиться.

— А выпить у нас здесь ничего не найдется, — пропустив мимо слова Герасима, спросил Сидор. — Под такую закуску, не грех бы.

— Совсем запамятовал, — махнул рукой Герасим, — и он, открыв холодильник, достал уже отпитую, запотевшую бутылку водки «Белый медведь» и посмотрев содержимое, поставил ее перед Сидором. — Как раз здесь на пару стопок. Пей барин. Водка вроде ничего, не паленая.

Сидор выпил, закусив с удовольствием куском обжаренного сала. Подумав немного, он, вылив остатки водки в рюмку, и поставил бутылку под стол. Ему начинала нравиться такая деревенская жизнь.

***

Проснулся Сидор, когда за окном уже рассвело, а с улицы раздавался привычный звук от метлы Герасима. Выйдя во двор, он протер лицо снегом и подойдя к дворнику, подметавшему вертолетную площадку, поздоровался: Доброе, утро.

— Да уже день считай, — Герасим перестал мести, и посмотрев на Сидора, добавил, — Там тебя за воротами уже с полчаса Сорокинские мужики дожидаются.

— Что им надо, — недовольно ответил Сидор, — Я еще не позавтракал даже.

— Принял бы их. А потом и позавтракаешь. Они наверняка что-то привезли, — постучав ручкой метлы по бетону, произнес рассудительно Герасим.

— Ладно, зови, — согласился Сидор и пошел в дом.

Сорокинские завалили с тем же сладким запахом перегара и табака. В этот раз приехали одни мужики, без баб, среди которых Сидор узнал вчерашнего, собиравшего бутылки у трубы дядечку, с позвякивающей холщовой сумкой. К удивлению Сидора, среди мужиков он увидел Мишку-белоруса.

— А ты чего приехал с Сосновскими? Ты же в Березовке живешь, — удивился Сидор.

— Это ж я их от трубы подвозил. До трубы их свой Белорус везет, а потом ко мне перелазят, — пояснил, белозубо улыбаясь Мишка. — А это вот тебе Люба на завтрак вареников с картошкой передала и сметанку, — и он, развернув платок, поставил на стол дымящуюся миску с вкусно пахнущими варениками и банку белоснежной сметаны.

— Спасибо, — проглотив слюну, ответил Сидор, — Что у вас мужики за дело ко мне?

— Гостинцев тебе вот собрали, — ответил высокий, рыжий, сосновский мужик и поставил на пол две большие плетеные корзины, набитые доверху деревенскими продуктами.

— Ну, это лишнее, — протянул в ответ Сидор, закрываясь руками.

— Прими от души, барин, — и рыжий подвинул ногой вперед корзины.

— Ладно, спасибо, что там у вас за вопросы, — махнул рукой Сидор.

— Так один всего вопрос, — почесав затылок, произнес рыжий, — Труба эта треклятая дорогу перекрыла. До автобуса трудно стало добираться. Это хорошо если Мишка- белорус не занят, то подвезет. А так пешком пять километров до шоссе.

— А раньше, как было, — уточнил Сидор.

— Раньше не было здесь трубы. Это с осени положили.

— Кто положил, — спросил Сидор.

— Штирлиц, известно кто. Это он газопровод через нас в Европу тянет, — вздохнул тяжело рыжий, — Мы его просили другой стороной Березовку обойти. Там и ближе получалось. Нет. Ни в какую. Один раз при Наполеоне эту дорогу уже перекапывали и то ненадолго. Пока наши партизаны их не погнали обратно. И вот снова повторяется, — поделился проблемой рыжий, а все остальные мужики тихо за возмущались.

— Я даже не знаю, — растерялся Сидор, — Я попробую, конечно. Боюсь, сразу не получится.

— Мы потерпим, если что. Но ты уж замолви там, в правительстве про нас, — добродушно ответил рыжий, и развернувшись приказал, — Все, пошли мужики, у барина дел тут и без нас хватает.

Когда все вышли, в дверях задержался тот самый мужичек, которого Сидор встретил вчера у трубы. Он вернулся и, достав из-под стола пустую бутылку, виновато спросил: Я заберу? Не нужна больше?

— Забирай, забирай, — закивал головой Сидор.

Мужик сунул бутылку в сумку и вышел.

— Почему они все думают, что их вопросы только правительство может решить? И с дровами этими, и с трубой, — задумавшись, с недоумением, произнес Сидор, — А местные власти, зачем здесь тогда?

— Местные как раз и создают эти трудности. Одна надежда на царя, — рассудительно ответил Герасим, — Так всегда у нас было. Еще при покойнице Варваре Петровне, и при племяннице ее, и после отмены крепостного права…

— Ладно, хватит. Слышал я уже это, — перебил нетерпеливо его Сидор и подвинул к себе миску с варениками, — Давай бери ложку, и садись, пока вареники не остыли.

— Нет, барин. Я уже позавтракал, — махнул рукой Герасим и, взяв корзины с гостинцами, немного согнувшись под тяжестью, потащил их в холодный чулан.

Позавтракав, уже в хорошем настроении, Сидор, оделся и вышел во двор. На улице был легкий морозец и светило солнце, а воздух уже пах немного по-весеннему.

— Пойду, прогуляюсь, — проходя мимо Герасима, пробивающего дорожку в снегу к бассейну для белых медведей, сообщил ему Сидор.

— Прогуляйся, барин, — согласился тот, отбрасывая в сторону снег большой фанерной лопатой.

Сидор вышел за ворота и пошел к перекрестку, от которого в одну сторону уходило асфальтированное шоссе к городу, а в другую расползались по деревням, как червяки после дождя, извилистые, раскисшие грунтовки. Дойдя до перекрестка, он закурил и присел на изрезанную матерными слова лавочку внутри бетонной остановки. Тут раздался гул мотора и со стороны города к перекрестку подъехал старенький газончик с желтой цистерной в кузове, с полинявшими буквами, МОЛОКО. Газончик съехал с шоссе на грунтовку и остановился. Из кабины вылез милиционер и оглядевшись по сторонам, увидел Сидора, подошел к нему.

— Че, больше никто не приезжал, — спросил он Сидора, доставая из красной пачки сигарету без фильтра.

— Не видел никого, — ответил Сидор, пожимая плечами.

— Дай прикурить, — нагнулся к нему милиционер и прикурив с сожалением произнес, — Что за народ у нас не обязательный. Знают же, что каждый месяц, седьмого и двадцатого, в