подходил к бассейну, тем отчетливее проступали контуры каких-то двух предметов, похожих на огромные сугробы стоящих по краям бассейна. И тут вдруг, ярким светом с высокой прожекторной мачты, осветилась вся площадка, Сидор видимо попал в зону датчика движения, и в свете прожектора, он с ужасом увидел двух огромных белых медведей, стоящих на скале у бассейна. Ноги сразу понесли его обратно в дом, и забежав он схватился двумя руками за дверную ручку, пытаясь, удержать закрытой дверь и дико заорал: «Гера-си-мм!!».

— Опять тебе, что ли рыжая покоя не дает, — выглянул из чулана Герасим, — Я уже было, и спать лег.

— Там не рыжая, там они, — с нескрываемым ужасом произнес Сидор, — У тебя здесь ружье есть?

— Зачем еще ружье, — недовольно спросил Герасим.

— Там белые медведи в бассейне, — чуть не плача выдавил из себя Сидор, — Два огромных таких белых медведя. Они сюда идут.

— Померещилось тебе барин, — подошел к двери Герасим, — Тут последнего медведя при покойнице Варваре Петровне мужики в берлоге завалили. Откуда им было сейчас взяться. Тем более белым. Отпусти-ка, я выйду, погляжу.

— Нет, они тебя съедят, — умоляюще произнес Сидор.

— Подавятся, — ответил Герасим, и легко оторвав Сидора от двери, приподнял его и поставил в сторону. — Подожди меня здесь, — и он спокойно вышел на улицу.

Сидор, постояв немного в нерешительности, и все же вышел следом. Прожектор к этому времени выключился, и двор снова окунулся в полумрак, подсвечивая только придорожными фонарями. Герасим, видно зная, где проходит луч от датчика движения свернул с тропинки и пошел в обход. Через некоторое время, со стороны бассейна раздался скрип валенок Герасима, и тот появился, из темноты, таща за собой по снегу, что-то огромное, похожее на парашют.

— Герасим, что там, — крикнул с надеждой Сидор.

— Точно медведи, — довольным тоном ответил Герасим, — Вот одного поймал, — и он, подойдя ближе, остановился у падающего от окна света, и легко поставил перед собой большого, почему-то весело улыбающегося белого медведя, — Не бойся барин, он надувной. Резиновый, — и оттолкнул медведя рукой в сторону.

— Там их было два, — с опаской обходя медведя, произнес Сидор.

— И второй такой же. Я его в бассейне оставил. Кто-то над нами пошутить, захотел, — и он вытащил из-под фартука продолговатую табличку, — Вот на шее у него висела.

Сидор взял табличку и прочитал текст, написанный черным маркером: «Наши Мишки тоже хотят жить в своих домиках».

— Где-то я уже видел такую надпись, — задумчиво, произнес Сидор и вдруг вспомнил, пацанов с белым плюшевым медвежонком и таким же плакатиком, сидевшим на памятнике Кушкину, когда митингующие перекрыли Калининскую. — Это же в Кваскве было. Месяц назад. Они фильм Нахального насмотрели и вышли на митинг со своими белыми медведями.

— Кто они, — удивился Герасим.

— Да, пацаны. Школьники, студенты, — успокоившись с облегчением ответил Сидор.

— Ну, тогда и беспокоится нечего. Молодые они все такие, — ухмыльнувшись, произнес Герасим и, почесав бороду, добавил, — Как они только через забор перелезли? Там метров десять будет. Ладно, утром разберемся. Пошли почивать барин, — и он открыл дверь в дом, пропуская вперед Сидора.

***

Ночью Сидору почему-то не снились сны, или он их не помнил, и вообще ночь была той частью суток, в которой с ним ничего плохого, как, впрочем, и хорошего не происходило. Поэтому он без переживаний проспал до утра и проснулся уже, под шаркающие шаги Герасима, принесшего сковородку с вкусно пахнущей яичницей и жареным салом.

— Доброе утро, барин, — поставил сковородку на стол, поздоровался Герасим, — Что, рыжая больше не приходила?

— Нет, — покрутил головой Сидор, — Если телевизор не смотреть, она долго не приходит.

— И не смотри. Ничего там хорошего не покажут, — согласился Герасим и добавил, — Я вот только керлинг люблю смотреть. Но он редко бывает. Не знаешь, кстати, когда у них чемпионат?

— Нет, — с удивлением, посмотрел на него Сидор, — Я даже не знаю, что такое керлинг?

— Ладно, завтракай, — безнадежно махнул рукой Герасим и вышел из комнаты.

Позавтракав, Сидор заглянул в кладовку за кухней и, обнаружив там пару беговых лыж и спортивный костюм, решил пробежаться по округе. Переодевшись, он прихватил лыжи и вышел во двор, где Герасим привычно подметал вертолетную площадку. Резиновые белые медведи, улыбаясь, наблюдали за ним со скалы бассейна. При дневном свете они казались не такими уж большими и вполне симпатичными.

— Вот решил на лыжах пробежаться, — подошел он к Герасиму, — Где лучше, посоветуй?

— Пойдем, покажу, — отложив метлу, Герасим пошел по тропинке, мимо медведей.

— Как же они их сюда затащили, — похлопав медведя по морде, спросил Сидор.

— Веревку через забор перебросили и по ней перелезли, — подходя к забору, и указывая рукой на утоптанный внизу снег, от которого вели следы к бассейну, сообщил Герасим, — Альпинисты похоже, — и он, достав ключ, открыл им малозаметную дверь в заборе.

Выйдя на другую сторону, Герасим показал рукой направление, куда надо было идти:

— Поднимешься, вверх по склону, до сосны. Там кстати самое высокое место. Всю округу видно. Потом вниз спустишься к лесопосадке, пойдешь вдоль налево мимо городских огородов и как раз выйдешь к нашим воротам. Километров десять будет.

— Отлично, — с настроением ответил Сидор и, надев лыжи, бодро побежал, по свежевыпавшему снегу, в указанном направлении.

Поднявшись наверх, до одинокой сосны, он остановился и огляделся. Вся округа действительно была видна отсюда как на макете. Внизу, от совсем маленькой автобусной остановки, где заканчивалась шоссейная дорога, в сторону Березовки ехал Мишкин трактор, везя кого-то в прицепе. Дальше дорога расходилась на три ветки. Первая так и вела к Березовке, а за ней в другую деревню. Вторая дорога, уходила правее, в сторону темнеющего леса, и была перекрытая шлагбаумом, с полосатой будкой охранника у обочины. Третья, шла в сторону Сосновки, где ее перерезала, та самая черная труба, спускающейся с холма. За трубой дорога, уйдя в лесочек, выходила на пригорок и поднималась к Сосновке, с чернеющими избами, разрушенной колхозной фермой, ржавой водонапорной башней и стоящей чуть в стороне, у погоста, покосившейся колокольней. Сидор обратил внимание, что труба была проложена как-то странно. Она подходила к Сосновке, с другой стороны, а потом вместо того, чтобы так, и тянуться прямо, делала странный полукруг вокруг деревни, пересекая дорогу, и пройдя через лесопосадку, возвращалась к прежней трассе. За лесопосадкой Сидор увидел зеленые солдатские палатки, возле которых дымилась полевая кухня. А еще дальше, по полю ползали те самые военные тягачи, которые он увидел прошлый раз, стоя на трубе. Они срезали, бульдозерными отвалами, землю и сталкивали ее в кучи, образуя прямоугольной формы площадку. «Прямо как во