— По-моему, мы с вами уже где-то встречались?

— И мне так кажется, — согласился Панов. — А вам не приходилось бывать года три назад в горячей точке, в селении Н?

— Приходилось! — так и встрепенулся начальник охраны. — Ну конечно! Я тебя узнал! Ты этот, как его… Панин?

— Панов, — поправил начальство Глеб.

— Ну да, Панов! Сколько лет, сколько зим! — радостно закричал начальник охраны. — А я Новиков, капитаном тогда был. Помнишь меня? Боевой товарищ! — и он заключил Панова в дружеские объятия.

Действительно, два года назад командированный в горячую точку Панов участвовал в совместной боевой операции с армейским подразделением, которым командовал капитан Новиков. Помнится, этот офицер показал себя с хорошей стороны и они с Глебом не то чтобы подружились, но расстались хорошими знакомыми. Обрадованные неожиданной встречей, бойцы повспоминали минувшие дни и общих знакомых. Потом Новиков рассказал, что тогда же и уволился из армии: надоело таскаться по заштатным гарнизонам и ютиться по съемным квартирам. А на гражданке ему наконец повезло — нашел себе хорошее место в охране у Никандрова. По сравнению с тем, что он имеет сейчас, «боевые» и «наградные», которые он получал, ежедневно рискуя жизнью в горячей точке, всего лишь жалкие гроши. Панов в ответ поделился своими бедами и надеждой приобрести собственное жилье, получив гонорар за усовершенствование никандровской системы охранной сигнализации.

— Правильно сделал, что надумал работать на Никандрова, не пожалеешь! Если придешься ко двору, не только на комнату, сумеешь заработать на целую квартиру! — подбодрил «новобранца» начальник охраны.

— Олег Валерьевич, как обычно, ухватил самую суть проблемы, — похвалил Новикова «космический подметала» Сергей Кузьмич. — Как раз за аналитические способности босс и назначил его начальником охраны. Именно, если придетесь ко двору, обратите на этот момент особое внимание.

— Ничего, мы поможем тебе правильно сориентироваться, введем в курс дела, — успокоил боевого товарища никандровский аналитик. — Шеф вчера улетел в Швейцарию, но распорядился оказывать тебе всяческое содействие. Если нужна дополнительная аппаратура, приборы и все такое — только скажи, все купим и доставим.

— Никандров улетел за границу? — удивился Панов. — А я слышал, что у него случилось несчастье: похитили сына. В его положении люди роют землю носом, а не прохлаждаются по швейцариям…

— Еще раз настоятельно советую вам обратить внимание на слова Олега Валерьевича насчет двора, — менторским тоном напомнил Сергей Кузьмич.

— Ты не подумай, что Андрей Николаевич Никандров какой-нибудь монстр, — заступился за шефа Новиков. — Напротив, он прекрасный отец. У него пятеро детей, правда, все от разных жен. Но он всех детей любит, обо всех заботится, всех обеспечил до конца жизни, никому ни в чем нет отказа… А что улетел за границу, мы сами удивились, но, значит, была на то крайняя необходимость. А какая — он нам не докладывает.

— Кстати, похищенный мальчик не родной его сын, а пасынок, — подкинул материал для анализа Сергей Кузьмич.

— Андрей Николаевич Никандров никогда не относился к пасынку хуже, чем к родным детям, — опять заступился за хозяина Новиков.

— Зато этот Дэн, похищенный пасынок, вот уж кто настоящий монстр, прости господи, что говорю такое о ребенке, но из песни слова не выкинешь, — с явно не свойственной ему горячностью отозвался Сергей Кузьмич.

— Да, что есть, то есть, — неохотно согласился с подчиненным Олег Валерьевич. — Денис, или Дэн, как он велит себя называть, и наркотиками баловался, и подворовывал.

— Ничего себе, «подворовывал» — возмутился Сергей Кузьмич. — Украл у собственной матери перстень ценой в двадцать пять тысяч долларов! А у меня стянул из куртки, что в караулке висела, всю месячную зарплату! Но не брезговал воровать и по мелочам, это верно!

— Маму его, Нелли Григорьевну, нынешнюю жену Никандрова, очень жалко, измучилась с ним, бедняжка. Ничего для сына не жалела: лучшие учителя, компьютеры, курорты, то да се, а в ответ одни гадости. Еще и связался с дурной компанией, вот и результат — похитили! Родителям какое горе, охрану поувольняли, да я сам — неизвестно, жив еще или нет…

Но непримиримый Сергей Кузьмич не собирался прощать кому-либо, даже возможному покойнику, свою уворованную зарплату:

— Гнилые гены не исправишь никакими компьютерами — свинью всегда потянет в грязь. Нужно было раньше думать, от кого рожаешь, и не связываться со всякими шаромыжниками. Помнишь, как Нелли хлюпала носом и проливала слезы: мол, не знаю, что делать, сынок весь удался в родного папашу?

— Нелли Григорьевна не всегда была женой Никандрова, — с какой-то личной обидой возразил Новиков. — Чтобы простой девушке победить на конкурсе красоты, ей через многое приходится пройти… Каждая дрянь прилипает по дороге. Сегодня она бы такую мразь, как дерьмо с подметки, стряхнула. Но то сегодня…

Сергей Кузьмич уже открыл рот, чтобы снова высказаться, но передумал. У его начальника настроение тоже заметно испортилось. Панов решил разрядить внезапно сгустившуюся атмосферу, переведя разговор на другую тему:

— А кто эта юная амазонка, которая только что выехала на лихой кобыле из ворот? Она дочь Никандрова?

— Юлия никуда не уезжала, — сразу как-то напрягся Новиков.

— Это Дуня, подруга хозяйской дочери, — пояснил Сергей Кузьмич. — Видели на соседней улице особняк с высокой кирпичной стеной? Она оттуда. А владелец особняка — Артюнянц Юрий Борисович, и владеет он не только этой виллой, но и «заводами, газетами, пароходами».

— Само собой…

— Садись в машину, я подвезу тебя к дому, — любезно предложил Новиков, но сам к джипу не пошел, а остался стоять рядом с Сергеем Кузьмичом.

Догадавшись, что начальник охраны хочет переговорить с Воробьевым без свидетелей, Глеб деликатно удалился, сел в машину и в ожидании Олега Валерьевича залюбовался вековыми соснами, посаженными вдоль аллеи, пожалуй, еще в конце позапрошлого века. Созерцание вечнозеленых исполинов не могло не натолкнуть его на размышления о вечнотекущем потоке времени и мимолетности его исторических завихрений в сравнении с мафусаиловыми летами могучих хвойных долгожителей. Когда-то эти, тогда еще юные, сосенки шелестением ветвей приветствовали карету московского аристократа, а ветеран последней русско-турецкой войны, определенный в сторожа, становился во фрунт, отдавая честь сиятельному графу. Потом голодноватые, но по-детски беззаботные юные аборигены двадцатых годов двадцатого века, собирая ветки и шишки для вечернего костра под их неширокими кронами, распевали: «Ах, картошка — объеденье, пионеров идеал! Тот не знает наслажденья, кто картошки не едал!» А сиятельный граф в это время сам определялся в таксисты или швейцары где-нибудь на парижском Монмартре. Но временная спираль сомкнулась на новом витке, все вернулось на круги своя, а вот заслуженный ветеран, только не русско-турецкой, а афганской или какой-нибудь еще войны снова становится во фрунт, но не перед сиятельным потомственным аристократом. Герой горячих точек пузырится перед вылезшей из плебейской грязи в князи новорусской «элитой». А величественные сосны продолжают бесстрастно созерцать спокойный и плавный поток времени, который опять забурлит только при встрече с очередной исторической загогулиной…