Хлёсткий звук удара, крики стихли. Добиваем своих, чтобы не мучились? Гуманисты хреновы!

На Сайгона вдруг выскочил чёрный, как мрак, каннибал. Он орал что-то, раскручивая над головой цепь. Спрашивается, зачем? Молчанье ведь золото, верно? Сайгон тут же сделал бродягу золотым, то есть молчаливым — пули в лицо для этого оказалось вполне достаточно.

В туннель ушли четыре каннибала, теперь минус два. Итого, сколько на балансе? Главное — не войти в раж, ведь надо разузнать о губной гармошке. Боб Дилан, ребята. Вы знаете, кто такой Боб Дилан? Маленькая подсказка: это точно не профессор с Университета.

— Я тебя съем, — шепнула Сайгону мгла.

Знакомая песня. Повторение — мать учения?

Пистолет дёрнулся в руке. По ушам хлопнул выстрел.

— СЪЕМ!!!

Мимо. Бывает. Ещё выстрел.

Тощее тело показалось на границе света. Жаль, это не парень с голливудской улыбкой. Замах, мачете отправился в полёт. Пункт назначения — голова Сайгона. И увернуться невозможно!

Палец дёрнул спуск. Пуля снесла нижнюю челюсть нигерийца.

Мачете словно застыл в воздухе. Сайгоном овладело предчувствие смерти. Глаза увлажнились. Прости, Светка. Прости, сынок.

Лезвие у самого лица. Трогает щёку, кусает ухо…

И опять всё закружилось в бешеной пляске. Сайгон без сил опустился на пол, ощупал лицо. Луч фонаря, зажатого между коленями, уткнулся в свод туннеля. На щеке мокро, липко. И мочки как не бывало.

Повезло. Легко отделался.

Но всё только начинается. Вставай, братишка, нечего рассиживаться!

— Эй, голодный! Ты где? Иди ко мне, разговор есть! Обещаю: убивать не буду.

Тишина в ответ. Не верит каннибал, затаился. А вот и напрасно. Сайгон действительно желает побеседовать — для начала, а там уж по обстоятельствам.

Ещё чуть-чуть — и победу засчитываем бойцу Святошина? А вот не надо раньше срока. Опасность-то Сайгон почуял, а отреагировать не успел — грохнулся мордой в рельс, в глазах вспухли соцветья фейерверков. Нигериец зашёл сзади и вмазал по затылку. Как только череп выдержал?

— Съем… — довольно проворчала мгла.

— Подавишься. — Сайгон перевернулся на спину, подогнул колени к груди и изо всех сил лягнул темноту.

И сам удивился, что попал.

Темнота хрустнула, всхлипнула и осела. Не теряя времени, святошинец пополз за фонарём, что валялся между шпалами, освещая тюбинги путевых стен.

Бродяга валялся без сознания. Сайгон разбил ему нос и слегка подпортил прикус. Тонкой медной проволокой он связал нигерийцу запястья, затем лодыжки. В рюкзаке есть верёвка, но проволока надёжней. Теперь можно и отдышаться.

Но стоило фермеру расслабиться, как он сам едва не потерял сознание. Болело всё тело, голова кружилась. Сказывались удары и падения, да и на празднике выпито было немало. Чёрт бы побрал эти общественные мероприятия!

Сайгон вдруг насторожился: не понравилось ему дыхание нигерийца. Он посветил на лицо пленника. Так и есть, бродяга очнулся и пытался зубами перегрызть проволоку — изрезал себе дёсны и раскроил губы. Надо было за спиной руки связывать.

— Пытать будешь? — обречённо спросил нигериец.

Сайгон пожал плечами:

— От тебя зависит.

Нигериец шумно задышал.

— Да не дёргайся ты так. Просто скажи, где взял эту вещь. — Святошинец посветил на губную гармошку. Он с трудом унял дрожь в голосе. — И прекращай жрать проволоку, она невкусная.

Каннибал обиженно засопел. Тогда Сайгон поднялся и лениво ткнул пленника носком ботинка в рёбра.

Вообще-то с обувью надо бы аккуратней. Новую не найти и наверху, всё-таки двадцать лет минуло. Крысы и время сурово обошлись с модельными туфлями и кроссовками известных фирм. Ботинки Сайгона — предмет жгучей зависти всех обитателей Святошина, включая бессменного начальника Матвея Алексеевича.

Что ж, цель оправдывает средства. Удар был пустяковый, но язык у нигерийца развязался:

— Пару дней назад я украл это у большого белого человека на Берестейской. Мы не воруем, так решено, я прятал от своих. Но больно красивая штука, не удержался!

Сайгон крепко зажмурился. Так просто: прихватил безделушку, у большого белого человека позаимствовал…

Берестейская, значит? Сначала дойти до станции Нивки, где бабьё обосновалось, а там и до Берестейской два шага. За трое суток можно обернуться, а то и быстрее.

Сайгона била дрожь. Повезло, что уцелел именно этот бродяга. Троих Сайгон оставил на прокорм пацюкам, а единственного, который знал о судьбе губной гармошки, спеленал и допросил. Хозяин Туннелей отвёл руку спас бродягу.

— Не убивай!

— Не убью. — Сайгон вытер со лба пот. — Я же обещал.

Зачем марать руки, если пацюки сами прекрасно справятся?

Туннели ими кишат. Столько лет люди борются с пацюками (или пацюки с людьми?), а всё без толку.

— Эй, а развязать?! — окликнул Сайгона нигериец.

— А этого я не обещал. Прости, братишка.

В ответ нигериец выругался на своём языке. Небось послал куда подальше.

Сайгон поднял лук, поправил кожаную крагу на руке и медленно двинул вперёд. Надо подумать, как теперь и что. Он выяснил, откуда у каннибала губная гармошка. И?.. Вернуться на Святошин, не повидав отца, который, быть может, совсем рядом?! Столько лет Сайгон мечтал об этой встрече, и теперь, когда представился реальный шанс… Тут недалеко ведь. За пару дней он обернется… Светка, конечно, будет в бешенстве, но потом остынет. Если сейчас вернуться к ней — отпрашиваться, не отпустит точно. У баб своя логика, решит, небось, что он не за отцом отправился, а за кем другим… А так — нормально. Попереживает, надумает себе всякого, а потом он придет домой живым-здоровым, она на радостях и забудет. Андрюшка… Это Сайгон, конечно, как сволочь сейчас поступает, что жену и сына бросает на два дня, что заставляет нервничать. Простите, родные. Очень надо.

Решено: добраться до Берестейской, найти отца. Найти отца!

Лёгкий ветерок скользнул по затылку. Сайгон понял: это знак, надо идти.

Но в одиночку туннели топтать равносильно самоубийству. И ладно у самой станции, где всё исхожено вдоль и поперёк, где знаешь каждую выбоину и обрыв кабеля на стене. А вот чем дальше во мрак, тем толще пацюки… И при этом: нигериец украл инструмент пару дней назад. Плюс время, которое займёт поход. Отец сто раз успеет затеряться в подземелье…

И речи быть не могло о том, чтобы вернуться на Святошин и подобрать себе надёжных компаньонов. Да и кого звать? Митьку Компаса, Болта и Кашку? Остальные ещё хуже — одногодки и те, кто постарше, все болеют, едва не рассыпаются на ходу. Подземка — не лучшее место для привыкших к небу людей. Молодёжь? Эти вполне приспособлены, но бойцов среди них нет — дети выросли в мире и спокойствии.