Сайгон такой один: и боец, и крот сразу. Мало смириться с тем, что больше не увидишь радугу над Днепром, — крот должен радоваться этому. Кроту хорошо в подземелье, он здесь как рыба в чистой воде. Это его мир, у него всё есть. Вот только бы найти отца!..

Жуткий крик эхом ударил по своду, отразился от стен. Глотку надрывал нигериец, больше некому. Быстро действуют пацюки.

Сайгон остановился. Что он делает, а?! Это в стиле Майора и его банды, но никак не подобает зажиточному фермеру со станции Святошин!

Когда-то Сайгон хотел быть похожим на Майора: отрастить бороду, спать с автоматом в руках и подниматься наверх, даже если нет заказов. Майор не мог без неба над заражённым городом, где среди облаков парил лыбидь, самый страшный мутант Киева… Те времена давно в прошлом, Сайгон уже не мальчик. Давить на спуск АК и дышать сквозь фильтр противогаза — вовсе не его мечта. Спасибо, не надо.

Стиснув зубы, он побежал назад.

…Лучше вскрыть каннибалу горло, чем разрешить пацюкам сожрать его живьём…

Как он мог так поступить? Что на него нашло?!.. Впереди тлели красным десятки углей — это глаза мутантов. Средних размеров стая, могло быть и хуже.

Обычных крыс с каждым годом всё меньше. Пацюки отличаются от них размерами и кое-какими особенностями анатомии. Средний пацюк в холке достает Сайгону до бедра. Но попадаются экземпляры значительно крупнее, караванщики рассказывают байки о тварях размером с телёнка.

Лапы у пацюков непропорционально длинные — в сравнении с обычными крысами. За счёт этого мутанты способны быстро бегать и отлично прыгают. А ещё у них довольно большие черепа, примерно как людские. И зачем пацюкам столько мозгов?

Обычных крыс можно есть. Сайгон брезгует, но у многих святошинцев крысятина — чуть ли не основа рациона, ведь стоит она ерунду. А мясо пацюков — отрава. Но, говорят, учёные с Университета нашли способ, как сделать мутантов пригодными в пищу. Врут, наверное.

В стае пацюков существует чёткая иерархия. Сначала неторопливо насыщается вожак. Неторопливость — из-за системы пищеварения: удивительно маленький желудок или типа того. Потом обедает самка вожака. После неё — следующий по рангу самец, его самка и так далее. Только это и спасло нигерийцу жизнь. Если бы мутанты дружно навалились, от бродяги остались бы рожки да ножки.

Глаза-угольки — отличная цель.

Первую стрелу Сайгон вогнал вожаку промеж зрачков. Если не хочешь проблем, бей на поражение — в мозг. Раненый пацюк — ещё тот геморрой. А вот смерть вожака конкретно облегчит стрелку жизнь: самцы, игнорируя внешнюю угрозу, тотчас затеют разборки между собой.

Так случилось и на этот раз.

Клыки и когти — лучшая программа предвыборной кампании. Тела, покрытые серой клочковатой шерстью, сплелись в рычащее кубло. В этой бойне погибнет парочка самцов, так что лучше не вмешиваться. А вот на самок стоит обратить внимание.

Их было шесть.

И они тут же атаковали Сайгона.

* * *

Толстая тварь с отвисшими сосками перепрыгнула каннибала.

Не добрав до Сайгона каких-то полтора метра, она пропала из освещённой зоны. Святошинец отпрянул, воткнув фонарь в крепление на рукоятке лука. Крепление он поставил вместо снятого стабилизатора. Это, конечно, повлияло на точность боя, зато маневрировать в узких проходах стало проще.

Спеша зайти человеку в тыл, ещё одна самка, хромая, двинула по широкой дуге. Она старалась держаться подальше от луча фонаря. Сайгон прострелил ей бок, чем только разъярил животное, — палец дрогнул на тетиве, когда острые клыки впились ему в икру. Это толстуха-попрыгунья таки отведала людской плоти.

Бить между глаз? Не проблема! Именно туда Сайгон вонзил толстухе нож. Как назло, лезвие застряло, а челюсти самки не разжались — она повисла на ноге, что называется, мёртвым грузом, гирей в два десятка килограммов.

Повизгивая, раненая хромоножка вертелась на месте, клыками дёргая из бока стрелу. К ней подбежала не просто серая, но седая самка. Сайгону показалось, что она явилась на помощь подруге, попавшей в беду. Свистнув, стрела насквозь пробила шею сердобольной старушке и впилась между рёбер раненой, тем самым соединив их вместе.

А что остальные твари?

Низкая поджарая самка подобралась так близко, что пришлось стрелять в упор. Между глаз, конечно!

Две оставшиеся самки отпрянули под защиту самцов, которые уже решили, кому водить стаю. Как и следовало ожидать, консенсуса мутанты достигли лишь с помощью трупа. Жаль, единственного.

Итак, против Сайгона два самца и три самки.

Свист стрелы — один самец, три самки.

Пацюки агрессивны, но трусливы. Почуяв, что им не совладать с противником, они тут же кидаются наутёк. Вскоре они опять наберутся смелости и атакуют вновь, но пара минут в запасе у Сайгона есть.

Дважды раненная хромоножка волочила за собой дохлую пришпиленную подругу. Сайгон добил хромоножку — вовсе не из милосердия, а потому что не хотел лишаться двух стрел. Где их потом доставать, истоновские?

С минуту он провозился, вытаскивая нож из черепа самки, повисшей на ноге. Потом разжал-таки её челюсть. На то, чтобы вырезать из трупов стрелы, тоже понадобилось время. Нигериец при этом умолял отпустить его, кричал, что ему больно, и грозил кровавой местью.

Сайгон медово улыбнулся:

— Если я тебя отпущу, ты тут же убьёшь меня? Я верно понял?

Сообразив, что ляпнул лишнего, бродяга заткнулся. Теперь он лишь искоса посматривал на фермера.

…Лучше вскрыть каннибалу горло, чем позволить пацюкам сожрать его живьём…

Вывод напрашивался однозначный.

С ножом в руке Сайгон шагнул к нигерийцу.

— Что ты вообще здесь делаешь, а? Как в метро очутился?

Сайгон в одно движение рассёк проволоку у бродяги на запястьях — нет времени её распутывать.

Во мраке туннеля зажигались и гасли угольки-глаза мутантов. Пацюки вот-вот очухаются. Похоже, к ним присоединилась ещё одна стая. Нельзя сказать, что Сайгон обрадовался этому.

— Учиться приехал. Сказали: «Украина — хорошо, нет скинхедов, люди добрые, борщ вкусный». — Вспоминая о местной кухне, нигериец мечтательно закатил глаза. Говорил он с едва заметным, будто бы прибалтийским акцентом.

— Было дело. — Святошинец освободил пленнику ноги. — Мама отлично готовила борщ. Даже отец, которому трудно было угодить, её стряпню нахваливал.

Давным-давно Сайгон заставил себя забыть о пище, недоступной под землёй. К примеру, о сале. Он сглотнул слюну. В метро попали кролики и хомяки — детишки не желали расставаться с домашними любимцами. Но почему ни один истовый хохол не додумался захватить с собой пару разнополых хрюшек?!