всегда происходило в детском воображении, да ей было не до того. Сама Женечка даже не управляла коляской, а раньше водила ее как настоящая гонщица, и попробуй не разреши. Она держала в руках куклу Лилит и что-то настойчиво бормотала. Несомненно, они разговаривали. Илона, сосредоточенно морщась, то и дело прислушивалась к своей подопечной, но могла разобрать только обрывки фраз. «Да, конечно, сестренка, я так и сделаю, если ты хочешь…» Или: «Она не такая плохая, как ты думаешь, правда, хотя иногда мне хочется ее убить…»

«О ком она говорит?» – спрашивала себя Илона.

Слова Женечки становились неразборчивы и скоры. Она словно о чем-то упрашивала куклу, а та настаивала. Девочка жалобно клянчила: «Нет, Лилит, не надо, все и так будет хорошо, правда…»

«Привез хозяин подарочек, – плавно толкая коляску, размышляла Илона, – чтобы дочку занять и отвлечь. Да перестарался наш добрый Павел Константинович. И ведь целое состояние за это чудо отдал! Посмотреть бы на этого кукольника, доморощенного гения…»

Женечка держала куклу на коленях так, что миловидное личико рыжеволосой Лилит было обращено к Илоне, глаза, живые изумруды, так и сверкали, попадая в солнечные потоки. В какой-то момент, глядя на куклу, горничная не выдержала и из-за спины девочки показала ей язык. Они проехали еще немного, и вдруг Женечка выкрикнула:

– Стоп!

Илона, вцепившись в коляску, буквально вросла в плиты аллеи.

– Господи, Женя, ты меня так заикой сделаешь. – Она поставила коляску на тормоз и обошла ее. – Что случилось?

– Извинись.

– Перед кем? – удивилась домработница.

– Ты знаешь.

– Понятия не имею, – честно призналась Илона.

– Знаешь.

– Да перед кем и за что?

– Перед Лилит.

– Перед кем, перед кем?

– Ты слышала: перед моей сестренкой.

Илона снисходительно вздохнула:

– Девочка, ты на солнце не перегрелась?

– Будешь извиняться или нет?

– И не подумаю. С какой стати я буду извиняться перед куклой?

– Это моя сестренка.

– Хорошо. С какой стати я буду извиняться перед твоей сестренкой из пластмассы?

– Ты оскорбила ее – дразнилась.

Только тут Илона поняла, о чем идет речь: она показала проклятой кукле язык! Но как Женя узнала? У домоправительницы даже легкий мороз пробежал по коже. Чушь какая! Быть такого не может.

– Видишь, она рассердилась, – добавила Женечка и повернула куклу лицом к прислуге. – Тебе должно быть стыдно, Илона.

Именно в эту минуту заботливой домработнице и показалось, что изумрудные глаза куклы Лилит смеются над ней – и зло, с издевкой. Словно говорят: «То ли еще будет!» Но как Женя могла увидеть ее и то, что она делает? Спиной, затылком? В отражении глаз куклы? Или это шестое чувство? Где ответ?

Илона решила пока не забивать голову догадками и достойно выйти из положения. Положив руку на грудь, она жалостливо проговорила:

– Ах, простите, добрая госпожа Лилит, если я вас чем-то оскорбила. Я больше так не буду.

– Слова правильные, но не от чистого сердца, – заметила Женечка. – Знаешь, что мне говорит о тебе Лилит?

– Что же?

– Если ты позволишь себе еще раз так поступить, тебе придется получить расчет.

Илона, всегда спокойная, не сдержалась и вспыхнула:

– Вот это решать не Лилит, а твоим родителям. Так и передай своей новой сестренке, Женечка.

– А зачем мне ей передавать, Илона? Она тут и все слышит.

– Ты заигралась со своей куклой. Едем домой.

– Я хочу еще кататься. Мы с Лилит хотим!

– Тогда я вас обеих, двух принцесс, передам Аннушке, а сама займусь более полезными делами.

Уже через десять минут Илона всё подробно рассказывала хозяину и хозяйке. Павел Константинович недоуменно качал головой, Зоя Владимировна, докуривая черную ароматную сигарету, барабанила длинными перламутровыми ноготками по столику. На нем стояла пепельница с тремя окурками, початая бутылка красного сухого вина, и только один бокал – со следами помады. После аварии, потери ребенка и жестокого приговора врачей хозяйка стала слишком много курить и часто «дегустировать» вина – так однажды за ужином интеллигентно пошутил по этому поводу ее муж. Но Зоя, даже не удостоив Павла Константиновича взглядом, отбрила: «Ты был за рулем – не я». Больше он не делал жене замечаний. Только старался как можно надежнее окружить ее заботой.

– А ведь прошло всего две недели, как ты привез домой эту куклу, – сказала Зоя. – И такое превращение.

Она полезла за новой сигаретой. А вот эту страсть было принять куда сложнее, и он красноречиво вздохнул. Но Зоя была умной, проницательной и все понимала с полуслова.

– Я буду курить столько, сколько мне захочется, – предупредила она. – Щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась. – Это же надо: «Извини, Лилит, я показала тебе язык»! Дурдом.

Илона усмехнулась:

– Но так оно и было, Зоя Владимировна.

– Она действительно изменилась на глазах: стала дерзить, препираться, – заметила мачеха. – И смотреть как-то странно. Иногда словно видит меня впервые. Я раз десять пыталась с ней заговорить, поболтать, как раньше, хотя она никогда не любила со мной разговаривать, тем более по душам, и я с этим смирилась. А тут и совсем – стена! Ни на минуту не расстается со своей куклой. Завтрак, обед и ужин с ней. Прогулки только с Лилит. Спит в обнимку со своей сестренкой. Когда Женя уснула, я попыталась взять у нее куклу и переложить в кресло, так она мгновенно открыла глаза и чуть меня не укусила – лязгнула зубами у самых пальцев.

– Ну вы же говорили с психиатром? – поинтересовалась домоправительница.

– Говорила – да что толку? Его вывод: компенсация. Женечка устала от одиночества, Женечка мечтала о сестренке, Женечке нужно было кому-то открыть душу и сердце. Плюс ко всему – потеря матери, и как следствие – тяжелейший стресс, а второй, когда ее отец нашел замену – меня. Но Женечке-то я второй матерью не стала. Более того, в глубине души она, чувствую, возненавидела меня и на отца затаила злобу.

– Думаешь? – озадаченно спросил Павел Константинович.

– Чего теперь таиться, лукавить и лгать самим себе? Уверена в этом. Третий стресс – авария и паралич. Все эти пустые места, лакуны, каким-то хитрым образом заняла вездесущая Лилит. Вернее, то существо, которое создала себе Женя. Подсознательно придумала во свое спасение уже давно, как объяснил психолог, и только сейчас воплотила в жизнь. – Зоя наполнила треть бокала красным вином, выпила разом, накрыла ладонью руку мужа. – Что скажете о таком психоанализе, Павел Константинович?

Но муж ответить не успел. В коридоре послышалось тихое жужжание автоматической коляски, дверь открылась, как от порыва ветра, и на пороге возникла Женечка на своем дорогом драндулете в обнимку с куклой.

– Ябедничаешь, Илона? – с ходу спросила