по дому. Трупы только что увезли. Фотограф, для которого этот дом был раздольем, делал снимки. Младший следователь – очаровательная девушка-лейтенант – тоже изучала обстановку. Рыжеволосая красотка, племянница полковника в управлении. «Пусть опыта набирается, – сказал дядя. – И потерпеливее с ней, майор. Девка – огонь. Но и спуска не давать». Майор Фомкин против не был: когда рядом такая куколка, да еще с перчиком, все веселее. Хотя, как найти золотую середину между «потерпеливее» и «спуска не давать», он пока не знал.

– Ну что, Сорокина, третьего трупа пока не нашла? – громко и весело спросил он из мастерской.

– Пока нет, товарищ майор, но ищу!

– Валяй, Сорокина, – Фомкин переглянулся с фотографом и подмигнул ему, – если что, зови на помощь!

– Обязательно, товарищ майор!

Перехватив свое отражение в зеркале, она улыбнулась самой себе. Девушка знала, что над ней подшучивают, но это дружеское проявление чувств. А еще знала, как на нее смотрят. Каждый молодец из управления не против был бы завести с ней интрижку или серьезные отношения, но родственные связи с грозным дядей, увы, провели между ней и коллегами незримую черту.

Проходя мимо спальни убитого кукольника, она остановилась. Ей что-то послышалось. Но что? И вдруг девушка явно услышала: «Я тут! Я тут!» Сорокина медлила. Чего она боится? Дом уже обыскал спецназ. Она осторожно открыла дверь, заглянула. Разумеется, пусто. Но голос явно был. Она вошла в спальню убитого Кукольника. Это что же: голос звучал только в ее воображении? В жизни с ней такого не случалось. Нет, было! В детстве. Во время семейного пикника в лесу она убежала от родителей, остановилась у края чащи – и Та позвала ее к себе: «Иди к нам, Лизонька, не бойся!» Ей даже показалось, что она увидела за черными соснами высокую женщину в светлой одежде, что призывно махала ей. Но тут отец прихватил ее за руку и со словами: «Ну хватит, рыжий бесенок!» – потащил ее, хнычущую и упирающуюся что есть силы, назад.

– Ну хватит, – повторила она отцовскую фразу. – Не сходи с ума.

– Сама с собой разговариваешь? – спросил ее проходивший мимо открытых дверей фотограф.

– Ага, – ответила Лиза.

– Только не увлекайся, – хмыкнул тот. – Говорят, в этом доме колдун жил-поживал. Тут энергетика – мрак. Деревенские этот дом стороной обходили.

– Ага, – чуть прохладнее откликнулась она. – Ты уже фотки сделал? Все объекты зафиксировал?

– Да тут непочатый край работы – весь день можно щелкать.

– Ну, тогда вперед, – на правах старшей велела она.

Фотограф усмехнулся и пошел работать. А лейтенант Сорокина тотчас ясно услышала: «Я тут, спаси меня!» Девушка оторопела и даже потянулась к кобуре у пояса. А потом подняла голову и увидела огромный старинный чемодан на древнем шкафу. Она подставила стул, забралась на него и попробовала чемодан на вес – тот был совсем не тяжелым. Сорокина уже поняла: голос шел именно отсюда. Как такое могло быть – она понятия не имела. Но стащила его, спрыгнула на пол и положила чемодан на кровать. «Открой, открой!» – вновь зазвучал голос. Чемодан с поперечными деревянными обводами и металлическими уголками на краях был заперт на замки и раз десять обвязан плотной бельевой веревкой.

«Ну не ребенок же там? – лихорадочно думала Сорокина – Что я, в самом деле, такая трусиха?»

Младший следователь достала из кармана перочинный нож, разрезала веревки, а потом вскрыла замки. Все это она делала собранно и торопливо, словно от нее и впрямь зависела чья-то жизнь.

– Фу! – выдохнула она и смело открыла чемодан.

В поролоновой противоударной форме лежало что-то, завернутое в покрывало. Человечек!

– Глупая! – процедила Сорокина. – Я же в доме кукольника!

Девушка быстро развернула материал и, к своему величайшему облегчению, и впрямь увидела куклу. Огромную рыжеволосую, зеленоглазую, в бордовом платье, расшитом золотом.

– Класс! – прошептала она.

Этот было произведение искусства! Кукольник припрятал свое лучшее творение в старый чемодан и оставил в спальне. Одно было странно – ее густые рыжие волосы. Они были чересчур длинными и спутанными, словно росли без присмотра прямо в этом футляре. Сорокина осторожно достала куклу из гнезда и взяла на руки, как ребенка. Опыт был – так она нянчила племянника, сына старшей сестры. Бережно расправила спутанные рыжие волосы пленницы. Изумрудные глаза куклы завораживали. От них невозможно было оторваться.

«Теперь я твоя, – услышала девушка. – Возьмешь меня?»

– Конечно, – ответила Сорокина, которую больше не пугал этот голос.

Напротив, он казался ей таким доверительным, притягательным, даже музыкальным.

«И будешь оберегать меня?»

– Разумеется. Тебя бы расчесать или подстричь…

«Подстричь! Подстричь!» – радостно ответила та.

– А как?

«Люблю каре до плеч».

Девушка весело дотронулась пальцем до кончика носа куклы:

– Хорошо, будет тебе каре.

«Ты мне очень нравишься, Лиза…»

– И ты мне – очень. – Она вдруг запнулась. – А как зовут тебя?

«А ты подумай, милая Лиза…»

Зеленые глаза девушки засветились:

– Лилит! Тебя зовут Лилит…

«Верно, Лизонька, ты угадала…»

На пороге возник ее начальник – следователь майор Фомкин.

– С куклой разговариваешь, Сорокина?

– Какое чудо, правда, товарищ майор? – повернулась и восторженно показала куклу лейтенант.

– Ага, – равнодушно бросил Фомкин.

– Все бы отдала, чтобы забрать ее себе.

Старший следователь подумал: племянница шефа. Чего не сделать девчонке приятное?

– В куклы еще не наигралась?

– Не-а.

А то еще кобениться начнет. Да пусть!

– Ну и забирай, – быстро и по-свойски решил майор. – Тут такого добра навалом – хоть музей открывай. Идем, Лиза, ты мне сейчас понадобишься.

– Уже иду, – радостно сказала та.

Майор ушел, но она и не думала торопиться. Младший следователь Сорокина долго-долго смотрела в зеленые глаза куклы. Живые! Они – девушка и кукла – несомненно, понимали друг друга. Никогда и ни с кем Лиза Сорокина не чувствовала такого единства. Она повстречала родную душу. Оклики майора доносились до нее, как через вязкий туман. Все это было неважно. Девушка понимала, что сейчас, мгновение за мгновением, кукла делится с ней самыми сокровенными и бесценными тайнами…