Были они совсем молодыми, 17–18 лет, такими чистыми и искренними, что она даже растерялась: а захотят ли они уйти в мир из монастыря, не побоятся ли жизни вне этих защищающих стен?

Но свои предложения озвучила – сказала, что дедушка ее занимался разными химическими изобретениями, и после него осталась хорошая лаборатория, а также небольшая, но неплохо оснащенная печатня. Вот для работы там и понадобились помощники. А идеи у нее есть, жить они будут в доме, да и с деньгами не обидят. Но попросила немного рассказать о себе.

Молодые люди переглянулись, одновременно кивнули головой и стали рассказывать, дополняя друг друга, да так ловко, что и не перебивали, и не останавливались – как будто один человек говорил:

– Мы из Смоленска, наши родители – мещане, доход имели небольшой от службы батюшки, он у градоначальника в канцелярии работал. Но хоть и жили мы небогато, родители смогли нас отправить учиться в гимназию при Императорском Казанском университете. Учебное заведение было очень сильным, директор гимназии Илья Федорович Яковкин такой строгий.

– Даже говорили некоторые, что «не гимназия состояла при университете, а университет при гимназии и в полной подчиненной зависимости от гимназического начальства»!

– Мы ее успешно закончили, а потом уж и в самом университете учились, там даже студентов не хватало, а нас, как лучших выпускников гимназии, сразу зачислили. Фома вот сначала на лекарском отделении учился, потом химией увлекся, даже лекарства пытался сделать. А Фаддей на отделении словесных наук, в типографии университетской немного работал.

– Но только не доучились мы – умерли наши родители в одночасье, вот и пришлось возвращаться домой. А там какие-то дальние родственники подсуетились, забрали наш домишко маленький якобы за долги. Помыкались мы, помыкались и поехали в Болдино в монастырь – услышали, что там трудники нужны. Мы тут уже почти два года живем, все здесь хорошо, только не лежит наша душа к монашескому подвигу, хотим и дальше учиться, да и делом каким-нибудь заняться!

– Только одно условие есть у нас! Друг наш тоже хотел бы уйти в мир, он художник да немного ювелир. Если его тоже возьмете, то мы согласны.

– Что же он сам за себя не похлопочет?

– Да он стесняется, а так он вон – там стоит. Эй, Варфоломей, иди к нам!

Уф, еще один апостол. А рыжий, а веснушчатый! Прямо солнечный человек! А улыбается так смущенно, одежду теребит! Ну как такого прелестного не взять!

– Здравствуйте, ваше благородие! Я и правда очень хотел бы с моими друзьями работать, если только архимандрит отпустит!

– А что вы умеете да знаете? И родные у вас есть?

– Нет у меня никого, я сирота, у мастера по ювелирному делу в подмастерьях был. Он человек неплохой, только семья у него большая, приходилось не только делом заниматься, но и по хозяйству помогать. А тут еще и заболел он сильно, совсем заказов не стало. Мастер Авдей меня сам в монастырь отправил, когда понял, что прокормить всех не сможет. А тут уж я с братьями и подружился крепко, плохо мне без них будет! – А у самого глаза такие печальные, прямо кот из «Шрека»!

– Ну что же, хорошо, работы всем хватит. У меня печатня есть, да лаборатория химическая в поместье. Да и ювелир не помешает. У меня много задумок, но я потом все расскажу. А теперь давайте архимандрита спросим, отпустит ли он вас? – уточнила Наталья.

– Отпущу, хоть и жаль мне, но раз не лежит у них душа к монашескому подвигу, неволить не буду. Пусть собираются! – махнул рукой отец Антоний.

– Сейчас, вещей у нас немного, мигом сделаем! Только вы уж нас, сударыня, подождите! – И побежали вприпрыжку, как ученики.

И действительно, не прошло и получаса – уже прискакали с небольшими узелочками в руках – видно, все их богатство в них и помещалось. Ладно, вещи не проблема, что-нибудь придумаем.

Дом скромный привел их в ступор – видно было, что они в поместьях до этого не бывали, да и из монастыря редко выезжали – вон как головами крутят, все рассматривают с интересом. Да и Лука с Лукашиком, а с ними и остальная дворня с интересом на них поглядывают – кто это вместе с хозяйкой такие интересные приехали.

Хорошо, отец Петр подоспел – он-то парней знал, обнял, в флигелек повел, который для них определили. А то они совсем растерялись. Да и одеть и обуть их надо, а то смотреть жалко на их вид – рясы старенькие, на ногах какие-то опорки.

Вещи-то там им приготовили, надеемся, впору все будет. Там было и белье, и рубашки, и теплые жилетки, и даже валенки. Представляем, с каким интересом мальчишки все это рассматривали да мерили.

Не прошло и получаса – вышли «апостолы» в дом, принаряженные, довольные, сияющие, все руки порывались поцеловать, благодарили чуть ли не со слезами – видно было, никак не ожидали они такого счастья.

Алеся потом рассказала, что как стали их кормить, тоже умилились все – такие они худенькие – обнять и плакать! Но ели степенно, аккуратно, кланялись кухаркам и слугам. Всем они понравились своим вежеством, да и жалко их – без материнского пригляда росли, да в монастыре, среди работ и молитв пожалеть их особо некому. Ладно, найдутся, кто приласкает – вот как Алеся на них смотрит – как на братьев, за которыми уход да ласка нужны.

Вот и ладно, а теперь пошли в лабораторию. А там у них глаза и разбежались – все рассматривают, трогают потихоньку, видно, что хочется им за дело взяться, но ждут распоряжений. А они пока одни – навести здесь порядок, все вымыть, приготовить, освоить, а уж работы потом будет непочатый край.

Сводила Наталья их и на заводик винокуренный, в котором был уже полный порядок, рассказала о задумках по очистке спирта и изготовлении разных спиртовых настоек на основе лекарственных растений, на свой горшечный заводик, на который заглядывала пока только мельком.

Тут тоже дело шло, но пока не очень активно. Поручила работникам наделать игрушек дымковских, показав и оставив образцы. Расписывать будут потом гуашью, пока пусть тренируются делать обычные. Но эти игрушки всех заинтересовали, сказали, что попробуют. Разрешила привлекать к их изготовлению ребятишек и всех желающих, сказала, что заплатит за самые удачные и красивые. Все полезли чесать затылки и озадачились, а женщине того и надо.

Наталья решила пока так – Варфоломей, как ювелир,