— Две таких лодки перевезут шестьсот воинов.

Свирепые черты Топильцина немного смягчились:

— Это хорошо. Пусть будет так! Делай большие лодки. Но быстро.

…Только что пал белокаменный Йашчилан. Покрытый пылью и потом, еще разгоряченный недавним сражением, Асмунд медленно шел навстречу процессии: в покоренный город майя вступал сам К-ук-улькан. Глухо выли раковины, рычали барабаны, тонко визжали флейты. Пернатый Змей торжественно продвигался в коридоре, образованном побежденными. Стоя на коленях, они протягивали к вождю тольтеков окровавленные руки, потому что ногти на пальцах были вырваны:

— Пощади нас, о К-ук-улькан! Ты велик, могуч и добр, — хрипели пленники, сами не веря в это. — Даруй нам жизнь, о милосердный господин! Мы будем твоими верными слугами!..

Пернатый Змей шагал размеренно, с каменным лицом, не обращая внимания на извивающихся у ног людей-червяков.

Топильцин остановился, поднял руку. Все замерло.

— Отбери искусных мастеров, резчиков по камню, художников, ваятелей, — сказал он ярлу, склонившемуся в ритуальном приветствии. — Всех остальных придется убить. Рабов у нас много, а пленных нечем кормить. Но пусть они умрут легко. А самых знатных…

Асмунд взглянул на вершину пирамиды, горой вздымавшейся над Йашчиланом. Там, подобные каменным изваяниям, вырисовывались фигуры тольтекских жрецов. «Коршуны уже поджидают свою законную добычу», — подумал ярл. Жрецов он не переваривал еще со времени обучения в их школе-храме. А вслух пробормотал:

— Повинуюсь, великий воджь. — Отступив немного в сторону, Асмунд добавил вполголоса: — Хотел бы поговорить с тобой.

— О чем? — нахмурился Топильцин. — Военный совет был, тропа нового похода намечена. Завтра на рассвете ты поведешь воинов к победе.

— Прошу выслушать меня, великий.

— Не сейчас, — оборвал его Топильцин. — Приходи, когда настанет ночь. Вот знак. — Он извлек из складок плаща четырехугольную пластину из нефрита, подал ее Асмунду.

…Красный диск солнца скрылся за горизонтом, сразу наступила темнота. На мертвом небе зажглись серебристо-синие звезды. По внутреннему двору ярл прошел к восточной стене дворца, где поместился К-ук-улькан. Скульптурная группа у входа — фигуры жрецов в натуральную величину — поразила ярла своей естественностью. В оранжевом свете факела, который нес перед собой воин охраны, гипсовое лицо юноши-жреца внезапно как бы ожило, и Асмунду почудилось, будто он предостерегает его, хочет предупредить о чем-то… Или в каменных чертах застыла невысказанная угроза?.. Не отрываясь, Асмунд долго смотрел на скульптуру. «Пусть будет, что будет. Я должен победить рок».

Пернатый Змей не пожелал, как обычно, пройти в паровую баню, а спустился прямо в опочивальню. Жрецы помогли ему снять сандалии и верхнюю одежду. Затем поднесли напиток из маиса и бобов какао и вышли в темный коридор. Потом по лестнице они спустились вниз, в свои комнаты. Только четыре воина в боевых доспехах — панцирь из стеганого хлопка, сверху шкура ягуара, круглый щит и топорик — остались стоять каждый в своем окне между колоннами, на которых покоилась каменная крыша-шатер. Дежурный жрец-звездочет сидел на специальной скамье, готовый по первому зову броситься в опочивальню, если понадобится сообщить правителю точное время.

Увидев поднимающегося на площадку Рыжего Накона, жрец встал. Приняв нефритовую пластинку-пропуск, он кивком отослал воина охраны и повел Асмунда к К-ук-улькану.

— О человечнейший и милостивейший господин наш, любимейший… — донеслось до ярла. «Кто это? — подумал он. Так могли обращаться к Пернатому Змею только высокопоставленные помощники. — Ну, конечно, старый змей Шихуакоатль, главный судья. Зачем он здесь?»

Асмунд слышал, что Шихуакоатль пользуется особым доверием Топильцина.

Жрец осторожно просунул голову в завешенную ковром из перьев дверь и сообщил Топильцину о прибытии накона.

— Входи!.. Огорчение или радость с тобой?

В голосе обычно невозмутимо спокойного Топильцина клокотала сдержанная ярость. Ярл покосился на Шихуакоатля. О чем мог нашептать вождю этот человек с мордой хорька, перед которым дрожали все приближенные Топильцина, ибо Шихуакоатль был главой тайной службы безопасности?

— Говори! — перехватив взгляд Асмунда, процедил Пернатый Змей. — Сначала расскажи мне о большой лодке, которую ты построил. Куда она поплывет?

Догадка, словно холодная молния, сверкнула в сознании ярла. Теперь он понял, почему и куда исчез Мискит, лучший мастер на строительстве драккаров. Сейчас, когда был заложен второй, Мискита так не хватало. Точно по чертежу ярла раб без единого металлического гвоздя создавал прочную деревянную конструкцию, Мискит был пленен в Копане. Асмунд сохранил ему жизнь, узнав, что тот славится среди майя как искусный строитель каноэ. Мискит был родом откуда-то с севера, где на бесконечных пространствах зеленых прерий бродили миллионные стада неведомых майя рогатых зверей, о которых смутно рассказывали легенды. Племя Мискита жило в болотистой дельте великой реки и однажды подверглось нападению людей Месеты. После ряда перепродаж Мискит очутился, наконец, в стране майя… Он многое знал, этот раб: советуясь с ним при сооружении драккара, Асмунд вынужден был упоминать о плавании в открытом океане, о том, что «лодка» должна быть способна пересечь Море Мрака и выдержать жестокие штормы. Видимо, Мискита предал кто-то из его доверенных помощников, и раб был схвачен людьми Шихуакоатля. Остальное довершили изощренные пытки.

— Ты хочешь знать, великий вождь… — медленно, собираясь с мыслями, начал Асмунд.

Топильцин стремительно поднялся с ложа, схватил ярла за плечо:

— Так куда ты хочешь уплыть на большой лодке?

Асмунд понял: это Фатум опять заносит над ним свое ледяное крыло. Сердце забилось тяжелыми редкими толчками. Немного помолчав, Асмунд решительно сказал:

— Много лун я честно служил великому вождю. Много лун!.. Но не мог забыть о родине. Да, я родился в туманном фьорде и хочу снова увидеть его. Вернуться к очагу моих предков.

— О какой родине говоришь ты, предатель? Разве она не здесь, на земле тольтеков? Или не я сохранил тебе жалкую жизнь?

— Я родился на берегу фьорда. И не могу забыть море Севера.

— Он не достоин быть наконом! — прошипел судья. Его морщинистое вытянутое лицо дергалось. — Я предупреждал, великий! Нельзя верить чужеземцам…

— Я переплыву океан, чтобы прославить имя К-ук-улькана на другом краю мира, — в последней надежде сказал ярл, обращаясь и Топильцину.

— Да, ты больше не након! — прервал его Топильцин. — Я отдаю тебя жрецам.

Асмунд осознал, что все рушится. Зачем тогда ждал он все это долгое время? Четверть жизни мужчины в походах и сражениях!.. Усталость и жажда, пот, кровь — все было напрасно. И холодная злоба поднялась в душе ярла. Что ж… Он вздохнул и неуловимо точным движением воткнул арабский нож в сердце К-ук-улькана. Оружие Асмунд прятал в складках плаща, а обыскать его, накона, жрец-звездочет не смел.

Какое-то мгновение Топильцин стоял недвижно, сверля Асмунда огненным взглядом. Потом его могучая фигура качнулась, он сделал неверный