можно было обнаружить правильные ответы, как вести себя и что чувствовать в данной ситуации. На самом деле мы все страдали и не хотели смотреть друг на друга, чтобы не видеть словно в зеркале выражение боли на наших лицах.

Мы были семьей ― незрелой семьей, которая совершала ошибки. Ошибки, которые воспринимались каждым из нас по-разному. Впрочем, даже если ты совершаешь ошибку, это не делает последствия менее тяжелыми.

Такие, как потеря части семьи. А в моем случае ― потеря всего.

― На самом деле я не виню её, ― пробормотал Броган, постукивая ботинком по полу.

― Было бы здорово снова увидеть её, ― добавил Орен.

― Как она выглядит? ― спросил Эш.

Я нежно улыбнулся, вспомнив её обольстительно прикрытые зеленые глаза, когда она танцевала перед камерой.

― Потрясающе. ― Я вспомнил, сколько раз она смотрела на меня таким же томным взглядом, только в этот раз в её глазах было столько понимания, сколько не было, когда мы были подростками. ― Но мне не удалось хорошо её рассмотреть. Как только она поняла, что сделала ее подруга, то стала похожа на оленя в свете фар и прервала прямую трансляцию.

― О, черт, ― засмеялся Орен, хлопнув себя по бедру. ― Держу пари, это было эпично.

― Было очень смешно.

― Кстати, почему тебе не удалось поговорить с ней? ― спросил Броган.

― Она не берет трубку. Судя по ее Instagram, она находится в командировке. Но мне кажется, что она меня избегает.

― У неё есть Instagram? ― спросил Эш, доставая свой телефон. ― Какой у неё ник?

― Пситуризм. ― Он приподнял брови, и я продиктовал по буквам. ― Кажется, это означает шелест листьев на ветру.

Парни столпились вокруг Эша, но я уже знал, что они увидят, так как рассматривал каждую фотографию множество раз.

― Чувак, у нее миллион подписчиков, ― сказал Броган.

― Ты уверен, что это она? ― спросил Эш. ― Ни на одном фото нет её лица.

― Да, это она. ― У меня не было сомнений. Я бы где угодно узнал эти рыжие волосы. Эти длинные ножки снились мне почти каждую ночь. И я обнаружил одну фотографию, на которой был изображен ее профиль, и я заметил за ее ухом родинку, она всегда покрывалась мурашками, когда я целовал ее там.

― Чееееееерт, ― закричал Орен. Ему ничего не нужно было объяснять. Я знал, что они наткнулись на одну из её многочисленных фотографий с обнаженной спиной, которые она выкладывала, находясь на озере или на краю обрыва.

― Итак, дамы, ― крикнула со сцены наш менеджер, Аспен. ― Оборудование готово, так что давайте начнем.

Она была невысокой, где-то около ста шестидесяти двух сантиметров, но казалась выше благодаря своей жизненной позиции и присущей уверенности, ещё несколько сантиметров прибавляли чёрные туфли на шпильке.

Эш засунул телефон обратно в карман.

― Если что-то узнаешь, дай нам знать.

― Конечно.

Когда-то давно я беспокоился, что Эш неравнодушен к Нове, но во время одной пьянки он признался, что флиртовал с ней, чтобы вывести меня из себя, потому что это был единственный способ заставить меня взять то, чего я хотел. Просто было трудно принять то, что тот, кого ты хочешь, ― твоя сводная сестра.

― Паркер, ― позвала Аспен. ― Могу я поговорить с тобой минутку?

Я направился к ней, пока парни настраивали инструменты.

― Что случилось?

― Я знаю, что у тебя есть проблемы с текстами песен, ― начала она, и я закатил глаза, прежде чем она продолжила. ― Ничего не хочу знать. Это твоя работа, и моя работа ― убедиться, что ты её выполняешь. Если ты не можешь справиться, то я должна сделать все возможное, чтобы это произошло.

― Я работаю над этим.

― Знаю. И в обычных обстоятельствах этого было бы достаточно, но в этом году мы выходим на новый уровень. Ваша группа в скором времени может обрести статус культовой. Как Rolling Stones, Foo Fighters, Led Zeppelin. Паркер, это импульс к тому, чтобы стать легендой, а не остаться неизвестной группой, которая почти добилась успеха.

― Знаю, ― прорычал я.

― Отлично, потому что я хотела обсудить с тобой привлечение автора для написания песен.

― Нет. Мы сами пишем музыку.

― И, если бы ты что-то писал, я бы поверила. ― Она мрачно посмотрела мне в глаза. Аспен была дочерью владельца звукозаписывающей компании. Ей хотелось реализоваться, и поэтому решимость добиться нашего успеха заставляла её преодолевать любые препятствия. ― Послушай, я понимаю, что бывает писательский кризис, ― сказала она мягче. ― Я не настаиваю на том, что мы тупо купим тексты. Я предлагаю найти кого-то, с кем ты мог бы работать. Если этот человек зайдет и скажет что-то абсурдное, что вызовет у тебя желание написать песню, этого будет достаточно. Мне неважно, если вы не используете ничего из того, что он создаст, я хочу, чтобы ты начал творить.

Я направился прочь, запустил руку в волосы и потянул, затем вернулся обратно.

― Что насчет тура? Как мы все это провернем? Мы будем записываться в дороге, где представиться возможность?

― Предоставь это мне. Мне просто нужно знать, что ты не будешь со мной спорить, если я все устрою.

Я хотел. Хотел сказать ей и тому, кого она наймет, чтобы они отвалили, потому что я в них не нуждаюсь. Смех привлек мое внимание, я перевёл взгляд на трех парней, ради которых готов на все.

Я ненавидел рутину, которая окутывала мои мысли пустотой. Обычно вдохновение приходило словно кислород, но в последнее время ничего не получалось. Наверное, потому, что на пути к успеху мы мало отдыхали. Я любил каждое мгновение нашей работы ― мечтал об этом с самого детства, и каждый человек, сомневающийся во мне, лишь сильнее мотивировал меня... особенно один человек.

Этим человеком была моя мама, и поэтому, чтобы добиться успеха, мне приходилось непрерывно работать и не пасовать перед трудностями. Я мечтал, чтобы хоть раз в жизни путь к успеху был не так труден. Как тогда, когда рядом со мной была Нова. Она взяла меня за руку, и будущее казалось идеальным, словно правильно собранные кусочки пазла. Я надеялся, что разговор с ней вызовет новый прилив вдохновения ― она всегда была моей музой.

Но было трудно полагаться на музу, когда она не берет трубку. В