Ну почти.

Только вот, с отъездом Анжелики, я как-то резко расслабился и забросил как изматывающие двухчасовые занятия, так и надоевшее меню спортивного центра. Вместо вечерних тренировок я возобновил утренние пробежки и, честно признаться, они приносили куда большее удовольствие.

Пряный аромат через нос бил в самый мозг, отключая любые чувства, кроме голода. Позабыв обо всем, что еще минуту назад меня волновало и безмерно огорчало, достал глубокую тарелку и наполнил ее до краев дымящимся наваристым борщом.

Спустя минуту на столе уже красовалась и невесть откуда взявшаяся в моем холодильнике сметана, а еще хлеб — запрещенка по всем правилам Анжелики Кукушкиной. Я и не думал, что настолько соскучился по обыкновенной пище.

С первой ложкой горячего ужина в голове вспыхнула крамольная мысль — а все не так уж и плохо! Если Стрекоза будет каждый день мне готовить, я готов к совместному проживанию на одной территории.

Но практически мгновенно потушил эту мысль, ни к чему допускать подобное даже в голове! В кухню вошла Феврония. Она предусмотрительно натянула на свой маленький топ широкую футболку, однако, и она не прикрывала ее притягивающий плавными линиями животик с лукаво поблескивающей розовой каплей в пупке.

— Привет, Стас! — улыбнулась она, не замечая, как я поморщился на фривольное сокращение собственного имени, но ароматная еда в моей тарелке заставила проглотить недовольство, — Приятного аппетита. Как знала, что голодный придешь. Как борщ? Не пересолила?

— Отличный, спасибо.

— Ты ешь, ешь, — отмахнулась она, нагло усаживаясь с ногами на подоконник. — Не обращай на меня внимание, я тихонько посижу тут, подожду, пока ты поужинаешь, а потом надо бы поговорить.

Я согласно кивнул, а Стрекоза уткнулась в телефон. Не обращать на нее внимание было сложно. Каждым своим плавным движением, едва заметной мимикой на чистом выразительном лице, неслышным дыханием, улавливаемым неспешно поднимающейся грудью, и сумасшедшим ягодным ароматом Рони будоражила мою нервную систему, заставляя неотрывно наблюдать за девушкой, как диковинным существом из самых тайных уголков нашей планеты.

И я, черт возьми, снова возбуждался.

И начинал злиться.

На себя.

На Февронию.

И даже на несчастный борщ, который неумолимо заканчивался в моей тарелке. И будь я один, непременно подлил бы еще, но теперь встать из-за стола не представлялось возможным. Мягкие спортивные штаны совершенно не способны скрыть мой голод, который не утолить даже целой кастрюлей отменного борща.

Я прикрыл глаза и стал медленно отсчитывать секунды, пытаясь утихомирить взбудораженный предательский орган, а потому совершенно не заметил, как Стрекоза соскользнула с подоконника и опасно приблизилась ко мне, выхватывая из-под носа опустевшую тарелку.

— Давай-ка я тебе добавку организую!

— Спасибо, — выдавил я, наблюдая, как проворно девчонка за мной ухаживает. Это было приятно, но я разозлился еще сильнее, потому что взгляд зацепился за две ямочки на ее пояснице, а член болезненно дернулся под натянувшейся тканью, требуя немедленно выпустить его наружу.

Спасло ситуацию лишь то, что у Рони зазвенел мобильник и она, спешно извинившись, выбежала куда-то на балкон, чтобы поговорить в уединении.

Говорила она долго. Я успокоился, доел и вымыл за собой посуду. Чувствуя адскую моральную усталость, прошел в комнату и буквально рухнул на кровать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Слушай, Стас, — раздался звонкий голос, и я почувствовал, как Стрекоза, словно кошка, нерешительно присела на противоположный край постели, — Я немножко не поняла, мы как спать-то будем? Здесь всего одна кровать, дивана нет, раскладушки нет, и даже ни одно кресло не раскладывается.

Черт!

— Блин, прости, Стрекоза, — устало выдохнул я, чувствуя за собой серьезный косяк. Я об этом даже не подумал. — Сейчас что-нибудь решим, честно. Можно я только пять минут полежу?

Наверное, я казался жалким и уставшим, потому что Рони вмиг насторожилась и пристально всмотрелась в мое лицо. Я не видел, а скорее чувствовал ее пытливый взгляд, выписывающий восьмерки.

— У тебя какие-то проблемы, Стас? Может, я могу чем-то помочь?

— Спасибо за ужин. Ты этим уже помогла, правда.

— На работе проблемы?

— Да, проблемы, — не стал отпираться и скрывать. Такой искренний интерес и участие импонировали, но грузить девочку своими заботами и неурядицами не было смыла, а плакаться в жилетку я не привык. В этом нет никакого конструктива, лишь расход энергии и трата времени впустую. — Разберемся.

— Если что, я могла бы помочь. Я не только борщи варить умею. Правда…

— Стрекоза, ты своими делами лучше займись. Какие у тебя там вступительные экзамены? Может, связи нужны, чтобы на бюджет пробиться? Ты сколько планируешь здесь жить?

— А тебе бабушка не говорила? — ответила вопросом на вопрос.

— Так, Рони, давай договоримся сразу, если я о чем-то спрашиваю, значит, хочу получить четкий ответ. Конкретный. Правдивый. А еще я терпеть не могу повторять свои вопросы.

Получилось намного резче, чем я планировал, но обусловлен данный тон был невыносимым раздражением из-за кучи проблем, разом свалившимся на мою голову от работы до личной жизни.

— Окей, — бодро согласилась девчонка, — С Ульяной Андреевной мы договорились, что жить я буду здесь все лето, а потом и на протяжении учебы. Твои связи, как и вступительные экзамены мне ни к чему, я уже зачислена на факультет, мне надо только отнести оригиналы документов и пройти чисто формальное собеседование. В ближайшее время я планировала продуктивно поработать, а для этого мне необходимо уединение и хороший интернет. Вообще, когда твоя бабушка настоятельно рекомендовала мне здесь поселиться, то не упоминала, что квартира уже занята тобой и Анжелой. Так что, я постараюсь накопить средств в ближайшее время и снять себе жилье. Ты не волнуйся, я что-нибудь придумаю. У меня на самом деле уже есть работа, но возможно рассмотрю и дополнительное трудоустройство. Тебе, кстати, программист не нужен?

Она говорила, говорила, говорила… Нежный голосок ласкал слух, и я на самом деле пытался вникнуть в каждое ее слово, что-то ответить, на что-то даже возразить, но…