Ума не приложу, сколько он усилий приложил, чтобы на свой болт до самого основания молоток насадить. Самый настоящий!

Как размер подобрал? Сколько испытаний и тренировок провел? Куда совал перед этим? Умудрился-таки дырку в металле своим телом забить. Молодец! Не пощадил живота своего отросток.

Молоток не крякнул даже, несмотря на то, что был достоин лучшего применения.

Хорошо, что в пудовых гирях никакой подходящей дырочки нет. Возможно, им бы тоже досталось. По полной!

Крепкие в России парни. Гвозди бы делать из этих людей!

А вдруг, мы на него зря наговариваем? Что мы, мужики, маленькие, что ли, не понимаем всепобеждающей тяги к прекрасным взаимоотношениям?

У всех в юности пушок на рыльце был. Был? Ха-ха!

Может, он просто хотел орешки греческие расколотить или в шведскую стенку подолбить, чтобы полочку навесить. И он смекалистым Левшой для этой цели приспособление собрал?

Предполагаем, какие чувства он испытывал, когда молоток натягивал, но когда тот метрономом на любовном стволе закачался и к земле, как магнит потянул, думаем, испугался.

Тянет, потянет, как дед репку, а вытянуть свое упругое молотовище из молотка не может. Затряслись поджилки у молодца. Ужас сковал все члены. Мертвецкий холод охватил их наручниками, словно ушкуйник с большой дороги объял железными объятиями. Застонал с богатырской силищей!

В голосе металл прорезался:

– А-у! – испугался.

* * *

– Поймали, – оправдывался чуть позднее молодой человек дежурному врачу приемного покоя Республиканской клинической больницы, – и вот, смотрите, что на мой писюкай насадили. Хулиганы! Что значит, куда палку засунули? Хрен их знает, куда они свою палку засунули? Только как отобьешься от них? Если им в лапы попал – не отвертишься! Специально, наверное, эту штуку с собой носили. Для баловства. Или вместо кастета. Это же ребята из Графских дворов в районе Центрального рынка. Страшное место.

– Ай да елда! – восхитился увиденным зрелищем доктор. – Ты, братец, фантазер! Только обратился не по адресу. Тебе к слесарю надо со своей херовинкой.

– К какому еще слесарю? Я безвинно пострадавший! Скоро дружок совсем отвалится, а вы шутите. Снимите скорее эту болванку! Или хоть трубочку для начала в писюн засуньте, золотой дождь выпустите из краника, а то мочи нет, так писать хочется. Живот болит, разрывается!

– Так сразу к врачу бежать надо было, а не дожидаться, пока вся красота завянет. Смотри, какой отек развился! На себя не похож. Почернел даже с лица, подурнел. Давно такой головки забубенной не видел.

– Я сразу побежал! Потом думаю, на 16-м трамвае быстрее будет. Но неудобно рукой молоток под одеждой придерживать. Выпадает! Такси поймал, да шофер долго хохотал. Чуть в аварию не попали!

Он во всем виноват! И хулиганы. Я-то сразу после случившегося побежал.

– Смотри-ка, аппарат-то новый! Молоток имею в виду в смазке заводской. Весь в солидоле.

– Это я снять его со своего движка пытался, – покраснел красной девицей сластолюбец. – Смазал густо! А когда не удалось сдернуть, то охладить попытался. Под краном долго свой инструмент любви держал.

Я читал где-то, что если человек утонул в холодной воде, то его мозг можно оживить даже через длительное время.

– Ай, не тяните!

Потом еще хуже стало. Заболело все, даже зубы заныли.

– Ой, не крутите!

– Ты, брат, от волнения физику подзабыл. От холода железо суживается. Может, отпилить попробуем? – обратился коллега Менгеле к подошедшему сотруднику.

Бедняга взвыл.

– Да вы что? Что задумали? – трусливо закрывая руками родное хозяйство.

– Не бойся! Твоего младшего братишку не обидим. Ударный инструмент распилить надо!

– Так пилите скорее!

– Ты молоток! – ехидно произнес доктор. – Мы тебе Шура с Паниковским, что ли? Такую блямбу пилить! У нас и ножовки по металлу нет.

– Купить надо! – потребовал естествоиспытатель.

– Сходи в Минздравсоцразвития со своей балдой, стукни по столу кувалдой и потребуй для врачей зарплату, как у токаря шестого разряда, и хороший инструмент для таких случаев.

– Дяденьки, шутите, что ли? Я вас потом отблагодарю! Богу за вас свечку поставлю. Молиться стану. Снимите бандуру!

Уф, оторвете!

– Пойми ты, дурья башка, только распилить можно. Ладно, было бы какое-нибудь колечко серебряное или золотое, веревочка или пластик. А тут сталь легированная, закаленная.

– Что же делать?

Ай, не надо!

– Снять штаны и бегать! Если мы быстро эту дуру не снимем, придется надчревную катетеризацию мочевого пузыря делать.

– Так запущено все? Ой!

– В голове у тебя, брат, запущено, как в маленькой головке. Слушай, Альберт Васильевич, – обратился дежурный врач к урологу, – кажется, в гинекологии сегодня решетки с окон снимали? Может, у них фортунка есть? Отсекачим на фиг!

– Нагреется, ожог будет! Не дай бог, рука дрогнет, засудят потом. Видишь, как трясется над своей драгоценностью. Уроды! Сначала суют свой сучок, куда ни попадя, а потом мы виноваты! – проворчал немногословный Альберт Васильевич.

– Он уверяет, будто хулиганы над ним побаловались. Давай, давай, пошли скорее кого-нибудь за пилой!

– Знаем этих хулиганов, руки бы им укоротить, – удаляясь, укоризненно бурчал Альберт Васильевич.

От этих разговоров и неясных перспектив пациенту поплохело и он прилег в изнеможении на кушетку, держась за свой червячок, как в последний раз.

Пока ожидали слесаря с ножовкой по металлу, кто-то догадался принести фотоаппарат, чтобы зафиксировать неординарный случай.

– Уважаемый Ильнур Минуллович, сфотографируйте, пожалуйста, этот предмет для науки, так сказать, в назидание подрастающему поколению врачей.

– Нет! Нету моего согласия на фотографирование! – вскинулся бедолага.

– Успокойтесь, пожалуйста! Вашего лица даже видно не будет. Только вот эта балда на елде! Никто и не догадается по этому столбику, что он именно вам принадлежит. Как ваша фамилия, простите?

– Недотыкин.

– Ого! Какая фамилия говорящая в наследство досталась. Но не беспокойтесь, в таком виде вас даже родная мать не узнает. Не то, что подружки. Есть девчонки-то?

– Нет. Пока.

– Так себя вести будешь, никогда и не появятся!

– Ладно, фотографируйте, – поддался шантажу молодчик.

– Возьмите этот лист, прочитайте внимательно и распишитесь! 18 лет-то исполнилось? Или законного представителя пригласим?

– Не надо маму звать! – произнес он с паузами. – Есть, есть 18 лет. Скоро. Будет. Через год. Ого, сколько тут читать? Шары выскочат! Умру раньше! Ой, не колите!