– Командир, какая на хрен Германия, да еще фашистская, когда на дворе 2012 год. Они что, где-то до сих пор все скрывались? Я слышал, будто у них база где-то в Антарктиде подо льдом была. Они что, оттуда?

– Нет, Сан Саныч, это мы сюда.

– Как сюда, куда сюда, я что-то не пойму?

– Ладно, не буду я тебя мучить, это мы провалились в прошлое, и сегодня 3 июля 1942 года.

– Не фигово девки пляшут!

– Вот-вот, и у нас такое мнение. Давай, Саныч, порасспроси этого немца, где именно мы вынырнули.

Штурман стал расспрашивать немца, а мичман переводить.

– Командир, теперь мы знаем примерную точку нашего нахождения с погрешностью в полмили. Мы в пятнадцати милях восточнее Бостона в заливе Массачусетс. Я предлагаю осторожно спуститься на шесть миль южнее, там есть очень приметный мыс с маяком, тогда у нас будут точные координаты.

– Давай спустимся, посмотрим, правда это или нет.

Оставив немца в медблоке и предварительно вызвав лейтенанта Игоря Малышева присмотреть за ним, сами направились на центральный пост. Через пятьдесят минут Саныч уже высчитывал наши координаты.

Я до последнего не верил, все надеялся, что это ошибка. Но нет, мы находились на расстоянии видимости с мысом. Да, это Атлантика, и вот оно, побережье США. В какой-то паре миль от нас прошел, коптя небо угольным дымом, старинный пароход. Старинный для нас, но, возможно, вполне себе современный для 1942 года, хотя и не наверняка. Я наблюдал в перископ за всем, что происходило на воде и над ней, и никак не мог поверить, что все это правда. Однако после того, как наша радиотехническая служба поймала радиостанцию, где передавали новости о героической борьбе англичан в Северной Африке и тяжелом положении русских на фронте, сомнений не осталось. Значит, все это правда. Мы поневоле стали понемногу верить в реальность происходящего.

Так уж повелось, что командир, а особенно в автономке, – царь и бог. Его слово и воля – закон для подчиненных. Но и отвечает он в случае чего тоже один за всех. В настоящий момент было непонятно, перед кем и за что отвечать.

– Всем командирам БЧ, а также капитану третьего ранга Большакову прибыть в центральный, – прозвучало по внутрикорабельной связи.

Половина вызываемых находилась поблизости на своих постах. Ждем остальных. Третьим пришел каптри Большаков.

– Андрей Витальевич, – сразу озадачил я, – там у нас в медблоке сидит немец под присмотром лейтенанта Малышева. Выдели парочку ребят, пусть сажают этого немца в изолятор, и чтобы к нему близко никто не подходил без моего или твоего приказа. Потом назад сюда.

Наконец собрались все, перекрыли переборочные люки в центральном.

– Товарищи офицеры!

Все, кто знал – Петрович, Саныч, командиры всех БЧ, Князь, Сидорчук, Большаков и сегодняшняя вахта, – смотрели на меня. Прочие, конечно, активно обсуждали. Однако точной информацией никто, кроме присутствующих здесь, не располагал.

Еще немец, запертый в изоляторе, дверь которого охранял кто-то из ребят Большакова с категорическим приказом «Никого не пущать!». Дежурный радист ловил на перископную антенну все, что удавалось вытянуть из эфира, ему тоже строжайше приказали ничему не удивляться, молчать как рыба и докладывать обо всем лично мне или старпому.

– Примем как данность: сегодня 3 июля 1942 года. У кого-нибудь есть соображения по поводу того, как мы сюда провалились и можем ли вернуться обратно?

Если не знаешь, что делать, действуй по уставу и инструкции. Если нет инструкции – делай, что учили. Хуже нет, попав в переплет, метаться без плана – гарантированно огребешь по полной, причем со всех сторон. Потому надо выработать план и неукоснительно ему следовать.

– Что тут может быть? – подал наконец голос Петрович. – Да что угодно! Умники на коллайдере могли чего-то запустить, а мы – побочная реакция. Или те же умники, но из какого-нибудь тридцатого века на том коллайдере, или до чего они там доигрались! Возможно, и вообще природная аномалия. Мы же где-то в районе Бермудского треугольника. Ну, или почти там. А вдруг… Гадать можно до бесконечности.

Остальные молчали. Но видно было, они полностью согласны со мной.

Надеяться, что нас выкинет обратно, нет смысла. Во-первых, ждать можно до ишачьей пасхи, во-вторых, где гарантия, что не отбросит куда-то в палеозой? Принимаю решение: остаемся здесь, в смысле – в этом времени.

Смотрю на Сидорчука. Принять у него доклад? А смысл? Я не хуже его знаю, что у нас на борту. Поскольку наш поход только начался, почти ничего не потрачено. Месяца на четыре, а если растянуть, то и на полгода хватит. Включая боекомплект и шесть ядерных боеголовок.

– Надеюсь, мы едины во мнении о том, к какой стороне присоединиться?

– Обижаешь, командир, – выступил Сан Саныч, – не к фашистам же или к тем, кто с сорок девятого года будет планы разрабатывать, сколько атомных бомб сбросить на Москву?

Смотрю, наш док собирается что-то сказать, только подумал: этот приколист сейчас такое сморозит, хоть стой, хоть падай. И точно.

– Командир, может, в Бразилию? Захватим ее, тебя диктатором сделаем, с нашим-то вооружением нам никто не страшен. Я футбол люблю смотреть, а от наших кривоногих толку никакого. А когда эта заварушка закончится, наши бразильские футболисты будут многократными чемпионами мира. Вот ведь когда порадуемся.

Секунд десять стояла гробовая тишина, соображали, шутка это или нет. Потом грянул смех.

После этого продолжил уже серьезно:

– Бразилия Бразилией, а Отечество, какое-никакое, оно одно. Не нам его менять!

– Вот только как бы в ГУЛАГ не загреметь, – буркнул под нос Скворцов (командир БЧ-2, кап-три, кличка Триэс).

– Быстро вспоминаем, кто у нас Сталина больше всех ругал? – вскинулся Саныч. – Новодворская и прочие правозащитнички. Что они там про Россию и русских говорили? Ну а если это все вранье, значит…

– И впрямь, командир, – поддерживает Петрович, – это ж было. «Принял разоренную страну с сохой, оставил сверхдержаву с едрён батоном». Одним самодурством такое не провернешь. Крут был мужик, к врагам беспощаден, но человек серьезный, вполне адекватный и вменяемый. С таким можно дело иметь. Ну, если только не под горячую руку…

– Да, был крут, да, были перегибы, но только не во всем этом он виноват, я присоединяюсь, – сказал Большаков. – Саныч, ты вот мне книжку дал «Красный монарх». Я Бушкова уважаю. Если хоть половина того, что он про Сталина написал, – правда, он и Лаврентий Палыч и впрямь вожди, не в пример нашим дерьмократам – строителям капитализма. Вдруг и в самом деле историю переиграем? Что бы стоило социализму еще двадцать лет продержаться до кризиса, когда вся их система в штопор? Хотя они нас в девяностых здорово ограбили, а так свалились бы раньше.

– Погоди, а как же будущее? – спросил капитан Буров, командир БЧ-3 (Бурый). – Или ты считаешь, что это параллельный мир?