Один выезд из Проспекта в другой, стоял около двадцати тысяч долларов, жизнь в благоприятных районах, обходилась столько же, но тянулась на протяжении многих лет. Айб знал, что покинуть Проспект почти ничего не мешает, но люди, что живут за стенами, в других, но уже чистых и глянцевых стенах, смотрят на людей из трущоб, как выражался отец Айба: «Вот есть машина, она дает тепло, есть человек, что обслуживает машину, он делает ее ремонт, а есть мы, мы делаем ничего. Нас не ждут в привилегированной части, а если и ждут, то только для того, чтобы обтереть об нас ноги. Хочешь жить в высшем свете? Тогда хотя бы просто выгляди как они, и имей базовые манеры. Если начнут узнавать, что ты не их часть, то… то сынок, это приведет к тому, что жить тебе там нормально не дадут, начиная от детей, что каждый день обмываются золотом, до полиции, что просто из забавы, будет тебя запинывать до смерти.»

Минимальная плата нужна для того, чтобы просто соответствовать двум требованиям, что говорил отец Айба. Но сколько бы ты не пытался там быть, сколько бы не показывал себя своим, люди почему-то узнавали о тебе, и жить там становилось хуже, чем в Шестом Проспекте.

Дом друга Айба, был не простой — частный, а находился в Большом, невероятной длины — комплексе. Комплекс громко сказано, но большое квадратное здание, по центру которого раньше была зелень, где каждый день могло пахнуть Сиренью, ветерок из нехитрой системы вентиляции, что шел в парк, мог тихонько разносить волосы по течению воздуха, запах простой травы, и нежные листья деревьев, раньше украшали внутренний двор этого большого здания. Таких комплексов было несколько в районе, где жил Айбл, и называли их «Муравейники».

Много окон, дверей, балконов, труб, неона, мостиков, создавали когда-то впечатление того, что это город внутри города, теперь же таких зданий осталось всего два в штате Аризона, и еще несколько разбросаны по другим штатам. Большинство квартир этого комплекса — пусты, какие-то сгорели, какие-то просто бросили, что-то томится под грудой обломков крыши, и что-то никогда и не использовалось. Содержать такой дом ни у кого просто не было сил, и времени. Парк, что был внутри, сдался первый, и на его месте растет лишь желтая трава, по центру которой все тот-же мусор.

Квартира друга находилась на втором этаже. Внутри здание выглядело не лучше, оно походило на какой-то отель, где один длинный коридор, и дверцы что ведут в номера. Номерами были квартиры, внутри которых по несколько комнат, и все удобства для жизни. Номер сто три, квартира друга Айба, и он стоял у его двери. Стучать он не стал, и вошел казалось — как себе домой. Пустые бутылки из-под алкоголя, упаковки дешевой доставной еды, вещи висящие на чем только можно, встречали Айба с самого входа. Перед ним был коридор, впереди которого выход на кухню, справа еще один вход, но только в комнату. Из самой комнаты доносился тихий храп, и Айбл пошел на зов.

На кровати не пойми-как, лежало тело, с виду было похоже на мешок, но подойдя ближе, оказался человек. Это был юноша, ничуть не старше Айба, он лежал на животе, одна рука свисала с кровати на сырой пол, одна нога была подкошена вверх, вторая просто немного выпирал за край кровати, а второй руки не было, но рядом с кроватью стоял имплант, заменяющий руку. Айбл подошел к окну, оно было прикрыто большим экраном на специальном кронштейне, что отодвигался в правую сторону. Айб взялся за левый край экрана, и оттянул его в сторону. Комнату вмиг осветили тусклые лучи солнца, и комната преобразилась. В ней было пустовато, помимо простого столика, на котором стояла какая-то еда, и питье, также стула, и встроенного шкафа, в комнате ничего не было.

— Райли! Вставай! — Сказал Айб, дергая его за плечо.

— Что? Айбл, ты?

— Тебе опять в драке снесли имплант? Ты знаешь, что каждый поход к доктору, заканчивается лишней сотней долларов у него в кармане, а это за то, чтобы он просто установил тебе руку обратно. У тебя лишняя сотня есть? У кого я спрашиваю… судя по твоему лицу, у тебя даже души нет…

— Айб… там мне предложили… — Райли с трудом сел ровно, и положил руку на лоб. — Сука! Голова болит… там предложили заложить имплант, но…

— Но тебя пытались обмануть… ты за два года раза три точно велся на это. Жизнь ничему не учит? Как бы дело твое, твоя рука, но… что ты будешь делать с одной рукой?

— Не знаю, просто деньги нужны были…

— Давай так, сейчас идем к врачу, я плачу установку импланта, ты же завтра едешь со мной, и в конце получаешь две сотни, хотя мог получить три…

— У тебя деньги есть? Как я помню… дерьмо… — Райли маялся от боли в голове. — Помню, что на последней работе тебе не так много заплатили?

— Сейчас заплатили нормально, ты идешь?

— Да, спасибо дружище! — Райли протянул руку Айбу.

Айбл взял в руки имплант друга, и они вышли на улицу. Во дворе стояло несколько человек, двое мужчин и женщина лет сорока. Она косо смотрела на Айба и еще косее на Райли. Когда они прошли мимо, женщина сказала:

— Айбл, он тебя далеко не заведет, у Райли участь смертника, и у тебя тоже будет, если будешь с ним якшаться.

Айбл остановился, пару секунд посмотрел в землю, и пошел дальше. Райли же обернулся, и махнул на женщину рукой показывая, чтобы та молчала, она возмутилась и махнула двумя руками, от чего Райли со злостью отвернулся. Врач находился ближе к центру города, идти туда порядка минут двадцати. По дороге Райли расспрашивал Айба о том, куда они поедут, и что за работа. Когда он услышал, что это на несколько дней, а также придется ехать в Нью Мексико, он озадачился, но отказываться не стал.

Центр города был самой загнивающей, но в тоже время более облагороженной частью Финикса. По центру стояло порядка восьми вышек, что своими окончаниями казалось касались облаков, сквозь разбитые окна самых высоких этажей проходил ветер, словно сильная буря, и вниз иногда летели вещи, что были в квартирах верхних этажей. Также от зданий иногда отваливались какие-то куски обшивки, и от этих кусков умер не один человек. Ветер всегда подвывал в разбитых окнах, и на полгорода разносилась какая-то мелодичная, но очень грубая