— Пройдет немного времени и мадмуазель станет разбираться во всем, в чем должна разбираться молодая красивая женщина, — заметил Габриель с видом упыря, который нашел свою жертву.

Алексу это явно не понравилось и он оборвал речь друга:

— Мадмуазель сама решит, в чем ей нужно разбираться, а в чем нет.

— А когда она это решит, я буду рядом, — не унимался фон Вольф, который своей репликой явно бросал вызов Алексу.

— Господа офицеры! — вздернув нос, проговорила я. — Что и когда я решу не касается ни одного человека, находящегося за этим столом!

Алекс смотрел на меня и, скорее всего, все более убеждался, что девочка, сидящая перед ним не так проста, как кажется.

Зазвучала музыка и фон Вольф обратился ко мне:

— Разрешите пригласить вас на танец, — проговорил он, галантно вставая с видом, явно не принимающим отказ.

Танцевать с ним совершенно не хотелось. Но, поскольку мне нужно было налаживать контакты среди этих богом забытых людей, я кокетливо подала ему руку и приняла приглашение.

Габриель фон Вольф был немногим выше меня. Чисто выбрит, с густыми темно-русыми волосами, аккуратно подстриженными по последней моде, и пронзительными серыми глазами. Правую бровь рассекал неглубокий шрам, что придавало его виду некую демоничность. Сильный волевой подбородок украшала небольшая ямка, которая немного сглаживала его беспощадный облик. На вид ему было около тридцати пяти или сорока лет.

Уверенным движением руки он прижал меня крепко к себе и мы закружились в танце.

— Вы красивая девушка. Слишком красивая и юная особа, чтобы долго оставаться без покровителя, — нагло заявил он.

— И вы хотите предложить себя в качестве него? — я дерзко, может даже слишком дерзко для женщины в моем положении, с вызовом ответила, прямо смотря в холодные серые глаза.

— А почему бы и нет? — с деловой хваткой, как будто покупает кобылу на базаре, проговорил он, еще крепче прижимая меня к себе.

Этот нахальный человек обладал какой-то непреодолимой притягательностью. Его серые глаза будто гипнотизировали меня. От него веяло такой силой и опасностью, что я невольно поежилась.

— Боюсь, господин офицер, я вынуждена вам отказать, — отчеканила я.

— Почему? — уже более жестким тоном проговорил Габриель.

— Потому, что вы совершенно не интересуете меня как мужчина, — на свой страх и риск я выкинула фразу, которая могла меня просто погубить в тот момент.

Офицер холодно прищурил глаза и ответил:

— Не было еще кобылы, которая бы не была мной объезжена.

— Я кобыла не из вашего стойла, — парировала я, отстранилась и сделав реверанс, быстро вернулась за стол.

Все сидящие за столом внимательно наблюдали за нами во время танца. По их лицам было видно, что они обсуждали нашу пару. Когда мы вернулись, разговор стих и воцарилась неловкая тишина. Анька нервно барабанила по столу своими тонкими пальцами. Алекс явно переживал за меня, поскольку скорее всего знал, на что способен его приятель и поэтому волна недовольства, которую он тщательно скрывал, все сильнее и сильнее накатывала на него, проявляясь в его потемневших синих глазах.

— Катюша чудно танцует, — с явным наслаждением проговорил фон Вольф.

По-моему, мой отказ только подлил масла в огонь. В ту минуту я корила себя за столь строптивое поведение.

— Для вас я Екатерина Дмитриевна, — вспылила я не сумев справиться с эмоциями и посмотрела на Аню, которая была белее скатерти в этот момент, затем на Алекса, безмолвно прося у него помощи, которая не заставила себя ждать.

— Габриель, не пристало кавалеру столь фамильярно разговаривать с дамой, — отчеканил он другу и обратившись ко мне, извиняющимся тоном сказал: — Примите извинения за моего друга, он не хотел вас обидеть.

— Ой, Алекс, вечно ты со своим благородством! — со смехом откинувшись на спинку стула воскликнул фон Вольф и ущипнул за зад проходящую мимо официантку.

— Кошмар, — пробормотала я себе под нос на русском языке.

— Что значит кошмар? — задал вопрос мне фон Вольф с усмешкой.

— Это значит, что у вас отвратительное поведение.

— Да, покладистостью я не славлюсь. Даже наоборот.

— Аня, ваша сестра слишком дерзко ведет себя по отношению к немецкому офицеру, вы не находите? — недовольно вмешался в нашу перепалку с фон Вольфом Фридрих.

— Отчего же, Фридрих? Катерина правильно всё делает. Она остается собой в нашем обществе, это заслуживает похвалы, а не порицания, — вступился за меня снова Алекс.

— Точно сказано. Мне интереснее видеть девушку с характером, чем испуганно хлопающую ресницами куклу. А здесь посмотрите-ка на нее! Она готова испепелить меня взглядом! — фон Вольф с интересом смотрел на меня.

— А мне совершенно не интересно то, что интересно вам! Я просто не собираюсь вести себя по-другому. Вы для меня такие же люди, как и все. И если у мужчины отвратительное поведение, то я не собираюсь делать вид, что это не так только потому, что он немец, — я многозначительно посмотрела на фон Вольфа.

— Дорогой Габриель, не сердитесь, — Анька включила тон лисы и продолжила, — Катя просто нервничает, для нее все это в новинку, и вы свои напористым вниманием просто напугали ее. Правда, Катюша? — с грозным видом она повернулась ко мне.

Мне ничего не оставалось сделать, как опустить глаза, изобразив отчаянное раскаяние, которого и в помине не было.

— А теперь прошу нас извинить, — продолжила подруга. — Но нам нужно домой. Вечер выдался трудным, нам нужно отдохнуть, чтоб завтра с новыми силами радовать вас всеми гранями искусства.

Она лучезарно улыбнулась, нежно поцеловала Фридриха в щеку и мы поспешили удалиться.

Пока мы ждали Сашку, который должен был подогнать машину, чтобы отвезти нас домой, к нам подошел Алекс.

— Катя, можно с вами поговорить наедине? — обратился он к нам с Аней.

— О, господин майор, вам то я могу доверить свою сестричку на все сто процентов без всяких переживаний, — прощебетала Анька и поспешила удалиться.

— Катя, скажите, пожалуйста, что вам сказал фон Вольф, когда вы танцевали? Я видел, вы расстроились.

— Ничего особенного, просто назвал меня кобылой, которую он обязательно объездит.

Голубые глаза Алекса потемнели от гнева.

— Не бойтесь его, я даю слово, что он вас не тронет. Но все же будьте с ним весьма осторожны.