— Эмиль умер. Ты сумасшедшая, если веришь в обратное.

— Возможно, — не стала я спорить, именно поиски правды не дадут сойти мне с ума. — Ну и пусть.

Он любил меня и сумасшедшей. Как и я, Эмиль любил меня любой. Я отвернулась, глядя на беснующийся танцпол. В клубах дыма и голубом свечении извивались черные тени. Когда-то я тоже любила танцевать… По щеке потекла слеза. Я этого не ждала, но такое случается. Переполняюсь чувствами и слезы текут сами.

— Эй… — голос стал мягче, бархатистым и чарующим. — Не плачь. Кто бы это ни был, он не из местных.

— Почему ты так думаешь? — я судорожно вздохнула и стерла слезу.

— Здесь никто не посмеет напасть на жену Эмиля, — он улыбнулся, и в глазах задрожали огоньки от прожектора. — Все знают, что я к тебе неровно дышу. Так уж вышло, теперь я главный в городе.

Такой мягкий, неразборчивый голос… Я помню, какой одержимой была его страсть. Она угасла, но видимо, не до конца и еще тлела под обломками его сердца после того, как я выбрала другого. Я отвела глаза. Пульс болезненно бился в висках, то ли от грохота музыки, то ли от смущения.

— Ты же всегда был в стороне, — прошептала я. — Тебя разборки никогда не интересовали.

— Пока у них был на меня компромат — да, — Андрей подобрал зажигалку, чиркнул и теплый свет залил лицо. Глубоко затянувшись, он выпустил дым. — Все изменилось. Даже ты, Дина…

Андрей непроницаемо рассматривал меня, затем словно вспомнил про дружелюбную маску и тепло улыбнулся. Взгляд остался грустным. Так выглядят люди, которые чаще смотрят в жестокое прошлое, чем вперед. Может быть, не так уж мы непохожи. Когда-то молодая невеста умерла у него на руках, ему знаком горький вкус утрат.

— Я тебе помогу. Выясню, кто это и сделаю так, чтобы от тебя отстали.

Что взамен, Андрей? Я не стала торговаться. Не хочу больше чувствовать холодный металл на лбу.

— А с делом Эмиля ты можешь помочь? Официальные каналы слишком неповоротливы. Твоя помощь была бы неоценима.

Он опустил голову, выдувая дым.

— Ты уже думала, что будешь делать, если твои надежды не оправдаются? Дина, прошло полгода. Если он жив, почему так долго не возвращается? Я бы вернулся. Тем более… если бы у нас с тобой был ребенок.

Последнее слово он уронил тихо, но веско. У него нет детей. У него ни жены никогда не было, ни дома: какая тут семья? Я снова опустила взгляд, слишком откровенно Андрей смотрел. Он прав, прав, но…

— Может, ему что-то мешает?

— Или он умер, — сказал Андрей. — Я помогу. Но всего раз. Взамен пообещай, Дина. Если правда тебе не понравится, ты забудешь про Эмиля навсегда и бросишь поиски.

Я догадалась, о чем он: бессмысленно ждать, если Эмиля нет. Андрей не хотел, чтобы я потратила жизнь на пустоту.

— Обещаю.

— Значит, все будет, — кривовато улыбнулся он. — Запиши мой новый номер. Твой у меня остался. Я позвоню.

Когда я шла от столика, на полпути столкнулась с той шатенкой. Она обожгла меня взглядом и, отбросив за спину волосы, прошла мимо, качая бедрами. Так и не узнала, кто она. Прежде чем выйти, я обернулась. Шатенка устроилась рядом с Андреем и повисла на плече, глядя мне вслед. Девушка явно ревнует. Нужно было сказать, что у нас ничего не будет, пусть бы успокоилась.

Я вышла на улицу, отдыхая от шума, взяла такси и позвонила охране, чтобы встретили. Все, что я могла, я сделала. Оставалось ждать: отчетов по делу, помощи Андрея. Ждать — это самое тяжелое. Дома я подошла к окну, глядя на ночной Ворошиловский. Хотелось обратно на улицу. Суета большого города вытесняет душевный голод. Одиночество, как кислота: прожигает насквозь и выгрызает изнутри, как крыса.

Раньше я жалела Андрея за беспросветное одиночество. Но сейчас ему не так паршиво, как мне. Я выключила свет на кухне — хотелось темноты. Зажгла маленькую лампу и села за стол, со вздохом пододвинув дневник. Маме звонить поздно, самое время шлифовать написанное и ни о чем не думать, чтобы не сойти с ума. Слова легко ложились друг за другом. Если переписать, текст теряет силу, перестает убивать. Это мое спасение. В потерях самое страшное, когда ничего не отвлекает от ада.

Я потеряла счет времени и удивилась, когда зазвонил телефон — было поздно. Отложила ручку и взглянула на экран — Андрей.

— Алло.

Тишина. Какой-то странный фоновый шум, затем раздался тихий женский голос.

— Я знаю, кто вы.

Я тяжело вздохнула, сообразив, что девушка украла телефон Андрея, когда тот уснул, и звонит из ванной, на полную выкрутив воду, чтобы не услышал.

— Ну и что? Чего вы хотите? — не поняла я.

Она долго молчала, затем раздался шелестящий голос:

— Оставьте его в покое. У нас все серьезно.

Угадала, она ревнует. Слышала, что Андрей по мне с ума сходил, тут я возвращаюсь в город и встречаюсь с ним. Он ее даже из-за стола прогнал. Судя по тону, я — очень острая иголка в ее туфле.

— Если вы знаете, кто я, должны знать, чьей женой я была и кого любила, — мне не нравилась, что незнакомка лезет не в свое дело. — С Андреем у меня ничего нет. Никогда не было! И не будет…

— Рада слышать, — голос зазвенел от сдерживаемых эмоций, она, кажется, сквозь зубы говорила. — Но были вы рабыней.

От раздражения я чуть не швырнула трубку. Андрей правды ей не скажет, эта девушка судит по слухам, что меня продали в сексуальное рабство Эмилю. В нашу любовь она не верит. Думает, смерть мужа освободила меня для новых отношений.

— А кто вы? — усмехнулась я. — Андрей про вас не рассказывал. Вы уверены, что у вас все серьезно?

Она оскорбленно замолчала.

— Я беременна, — холодно сообщила она, и меня оглушили частые гудки.

— Ну, здорово, — растерялась я.

На дневнике я больше не смогла сосредоточиться — слипались глаза. Но когда легла, долго не могла прогнать мысли об Андрее и уснуть, а затем во сне пришел Эмиль, и не хотелось просыпаться. Понимала, что сплю, заливалась слезами, зная, что подушка будет мокрой наяву. Так уже случалось. Даже во сне он исчезал, не говоря ни слова, а я не могла удержать его руки. Мучительные, изматывающие сны, но я их ценила: Эмиль был со мной. А проснусь — и его не станет.

Утром голова была тяжелой, я долго не могла собраться с мыслями, но позвонила маме. Она радостно сообщила, что все хорошо и вечером они будут в Москве. Там ее встретит Феликс, и они вылетят в Лондон. На сердце отлегло. Главное, спрятать сына.

После обеда заехал Борис с отчетом. Здесь кабинета не было, и мы расположились на кухне. Я сцепила на столе руки, неосознанно подражая Эмилю.

— Иван числится без вести пропавшим, — сообщил охранник. — В Первомайском районе у него жена, сын, с супругой в разводе, у них не появлялся. Проверил ее счета, подозрительных переводов не было. Родители не похоже, что что-то знают. Пришлось вернуться к началу. Госпожа Кац, в полиции у меня сослуживец, я по знакомству выяснил обстоятельства бойни в «Фантоме»…