— Натаха пожала плечами. — Когда мертвяк просто начинает бродить, хватает. Но этот какой-то ненормальный.

— Держите его, он же сейчас опять в реку сбежит! — заорал дед. Натаха зацепила Синклера багром за штаны. Приближаться к утопленнику никому не хотелось.

— И что теперь с ним делать? — спросил Натаха, глядя на то, как мертвый Синклер упирается руками и коленями, пытаясь заползти обратно в воду.

— Мамке его надо сказать, пусть она и разбирается, — ворчливо заявил дед.

— И что на багре его к ней тащить? — спросил я. Мысленно представил, как мы заявляемся к незнакомой женщине с ее распухшим от воды мертвым сыном, который все еще шевелит конечностями и пытается сбежать в реку. “Здравствуйте, дамочка, мы к вам хреновые новости привели. Лучше посадите труп вашего сына на цепь, а то он все время купаться хочет”.

Было бы смешно, если бы не было так страшно.

Выстрелы раздались ближе. Что-то грохнуло, как будто швырнули гранату. Какой-то прямо очень серьезный бой. Может, выглянуть посмотреть, что происходит?

— Отходим! — заорал кто-то наверху. — Сюда, тащите ее сюда!

Раздался топот нескольких пар ног. Сначала по лестнице, потом по деревянному причалу практически у нас над головами.

— Паромщик где? Эй, Авдеев! — заорали сверху.

— Тута я! — отозвался дед.

— Нам нужно на тот берег, срочно! — через перила перевесился молодой здоровяк в кожанке. — Это кто еще такие?

— Это… — дед беспомощно посмотрел на нас. — Просто ребата… Помогали утопца достать…

Синклер зашевелил конечностями шустрее, как будто шум разговора его испугал.

— Какой-то шустрый утопец у вас, — здоровяк прицелился из ружья и пальнул по Синклеру из двух стволов. Его тело швырнуло на землю, руки и ноги разъехались. — Давай поднимайся, Авдеев! — здоровяк быстро переломил ружье и сунул в него два новых патрона. Снова прицелился, теперь уже в старика. — Ты не слышал что ли, на другой берег нам надо!

Старик живенько поднял руки вверх и стал взбираться по лестнице. Со стороны дороги раздались беспорядочные выстрелы. Над головой заорали, кто-то упал, послышались звуки возни и ответные выстрелы. Дед пригнул голову и скатился обратно вниз.

— Что за хрень?! — крикнула Натаха, все еще сжимавшая багор. Труп Сиклера мелко задрожал, потом задергался сильнее, будто через него пропустили электрический ток. Потом над ним начал клубиться черный туман, как тень повторяя очертания человеческого тела. Раздался гул, похожий на глубокий вдох.

Перестрелка наверху, меж тем, продолжалась. Соваться туда было не то, чтобы самоубийством, но…

— Берегись! — заорали сверху, и через перила перевалился тот самый здоровяк, который разговаривал с дедом. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он не жилец — в груди пара здоровенных дыр от пуль. Еще живой, глазами хлопает, рот раскрывается.

Натаха тоже моментально оценила ситуацию, и мы одновременно бросились к нему. Ружье же! Охотничья двустволка, всего лишь, и патронов четыре штуки, но все-таки лучше, чем ничего. Натаха сдернула с его шеи ремень, быстро перезарядила и скользнула за опору причала.

Тут заорал дед. Он как скатился с лестницы, так и сидел, скукожившись, у ее основания. А тут осторожно поднял голову и встретился взглядом с черным призраком, который выполз из Синклера практически целиком. Твою ж мать… Похоже, это та же самая тварь, которая его и убила. Или что-то очень на нее похожее…

Черная тень метнулась к старику, на подобии головы зажглись две багровых щели.

Наверху завизжала девушка. Раздалось еще несколько выстрелов. Ответных со стороны дороги не последовало.

— Авдеев! — раздался сверху голос. — Нам нужно на тот берег, срочно!

— А… — простонал дед, боясь пошевелиться. Черная тварь дернулась, услышав голос. И тенью метнулась вверх по лестнице.

Несколько выстрелов бахнуло одновременно. Потом кто-то истошно заорал. Мужик.

— Стой! Куда! — заорал другой. Прямо на тело раненого в грудь здоровяка шмякнулась девица в перепачканном в черт знает чем платье. Невысокая, крепенькая, лет, наверное, шестнадцати. Волосы заплетены в две толстых косы. Она затравленно огляделась, встретилась со мной взглядом. Глаза круглые, дикие и решительные.

— Туда! — я мотнул головой в сторону реки. — Натаха, прикрой!

Я бросился к девушке, схватил ее за влажную ладошку и мы вместе нырнули под воду. За спиной раздалось два выстрела. Потом вопль. Что-то обожгло плечо. Достали? Ладно, хрен с ним, потом разберусь…

Я греб как бешеный, стараясь отплыть подальше от берега и этой всей разборки. Рука девушки задергалась, она явно пыталась всплыть. “Потерпи, милая, иначе нам сейчас по головам прилетит… “ — подумал я.

Я почувствовал, как течение нас подхватило и поволокло. Отлично, так даже лучше.

Все. Пора всплывать.

Я заглотил воздуха, сколько мог, готовясь, если что, сразу же нырнуть обратно.

Но, похоже, не надо… На причале парома явно было уже не до нас. Над чьим-то телом возвышалась туманная черная тень. И все внимание вооруженной публики эта тварь явно перетянула на себя.

В паре метров от меня из воды высунулась рыжая макушка Натахи.

— Ты кто такой? — истеричным голосом спросила девочка.

— Богдан, — сказал я. — Ты меня не знаешь, я тебя тоже. Давайте к берегу. Вон туда, — я ткнул пальцем в сторону.

— Если ты с ними заодно, я никуда с тобой не пойду! — заявила девушка. Закашлялась и ушла с головой под воду. Я подтолкнул ее к поверхности, придерживая за талию.

— Да я вроде и не настаивал, — сказал я. — Выберемся, и топай на все четыре стороны.

Вроде больше она тонуть не собиралась. И даже довольно ловко погребла к берегу. Мы с Натахой — за ней.

— Сходили, блин, за хлебушком, — пробормотал я, выбираясь на берег мостки. В окне примыкающего к мини-причалу дома мелькнуло озабоченное женское лицо. — Ты хоть кто такая, прелестное дитя?

— Я Грета Крюгер! — девочка мотнула головой. Мокрые косы хлестнули ее по щекам.

— Старшая дочка Германа? — спросила Натаха. Девочка не ответила. Поднялась на ноги и направилась к узкому проходу между заборами.

— Стой, — я быстро ее догнал и ухватил за руку.

— Не трогай меня! — вскрикнула она и отшатнулась. — Мне надо домой!

— Тихо-тихо! — я преградил ей дорогу. — Выслушай меня, ладно? Там сейчас стреляют, слышишь? Понятия не имею,