ты будешь марионеткой обстоятельств, а обстоятельства будут зависеть от тебя. Все тропы на перепутье судеб для тебя открыты, но окутаны мраком. Это значит, что ступать на них придётся с риском для себя.

— Как и следовало ожидать — ничего вразумительного, — вздохнул я, — Можно больше конкретики, как для особо одарённых?

— Со временем ты всё поймёшь, — ответила она, с самоуверенностью фанатика.

Рассмеявшись, я сунул руку в карман, выудил крупную купюру в десять фунтов, немного покрутил её в пальцах, затем, смеясь, протянул гадалке.

— Спасибо, что подняли мне настроение, — сказал я, — Вы так искусно изображаете прорицательницу, хотя понимаю, это ваш заработок. Это вам за труды.

— Ты щедр, хоть и недалёк, молодой человек, — произнесла она, разглядывая купюру, будто оценивая её подлинность, — Здесь слишком много.

— Я настаиваю, — ответил я, — Считаю, что любой труд должен быть оплачен.

— Хорошо, тогда я буду тебе должна, — сказала она, будто придумывая свой тайный план, — Возможно, тебе ещё придётся навестить меня.

— Это вряд ли, — бросил я, — Прощай. — И, развернувшись, двинулся к автобусной остановке, словно стремился убежать от её предсказаний.

— До свидания, Дима, — прозвучало у меня за спиной.

Сбившись с шага, я остановился, и мои глаза, словно блюдца, расширились от удивления. Откуда она узнала моё имя? Резко обернувшись, я увидел, что лавка гадалки исчезла, растворилась в воздухе, оставив после себя лишь пустоту, словно её и не было.

Слишком много глюков за один день, — пробормотал я. — Наверное, недосып или тяжёлая акклиматизация, — Тем не менее, у меня впервые в жизни возникло навязчивое желание посетить психолога, — словно я и вправду начинал сходить с ума.

Глава 4

Передо мной высилось монолитное здание местной газеты “Finish Trips”. Оно выделялось своей колоритностью на фоне всех тех офисов СМИ, которые мне когда-либо доводилось видеть, — впрочем, для архитектуры Перта эта постройка не казалась чем-то из ряда вон выходящим. Я вошел внутрь, словно ступил в пасть каменного чудовища, и, уточнив на ресепшене номер кабинета директора газеты, направился к нему, словно приговорённый к казни.

Постучав в дверь, я вошёл в кабинет, и меня окатило волной света. Комната была заставлена всевозможными сувенирами, привезёнными из туристических поездок — калейдоскоп культур в одном помещении, — и, особенно, выделялось обилие различного оружия: катаны, мечи, всевозможные виды кинжалов, и даже на стене висело настоящее чо-ко-ну, словно трофей из Китая.

Сам же хозяин этого колюще-режущего арсенала сидел в центре за столом и, погружённый в телефонный разговор, казалось, совершенно не замечал моего присутствия. Он напоминал моего преподавателя философии из университета — пожилой мужчина с кудрявыми волосами, в очках, потирал окладистую бороду, словно высекая из неё мудрость. Через пару минут он нахмурился, издал тяжёлый вздох, и проговорил:

— Мы бы с радостью оказали вам помощь, но вы же знаете, что наш единственный журналист из криминального отдела ушёл на пенсию, — голос мужчины звучал устало и обречённо. — Я понимаю, что у вас в связи с недавним убийством все сотрудники на пределе, — добавил он, — но я не могу ничем помочь с вашим запросом на журналистское расследование, у меня просто не хватает людей. Ладно, я что-нибудь придумаю. Всего вам доброго.

Мужчина положил трубку и, заметив меня, словно вырвавшись из лап телефонного разговора, спросил:

— Могу я чем-то помочь, молодой человек?

— Добрый день, — ответил я, — Меня зовут Дмитрий Озеров. Я журналист из Москвы, прибыл для написания статьи о Самайне по вашему запросу.

Лицо мужчины просветлело, как будто на него снизошло озарение. Указав мне на кресло напротив стола, он произнёс:

— Здравствуйте, Дмитрий. Я Эдвард Сайфер. Мы вас ждали не раньше завтрашнего дня. Вы, наверное, только с поезда, может быть, хотите чаю, кофе, или, может быть, коньяка?

— Не откажусь от чашки кофе, — ответил я, и, хотя я не планировал оставаться здесь надолго, мне уже начинало нравиться это мрачное, но колоритное место.

Спустя несколько минут, когда тёмный, ароматный, кофе был выпит, Эдвард заговорил, его голос звучал монотонно, словно эхо из каменного склепа.

— Насчет вашей статьи о празднике можете не беспокоиться, это обыденность, — сказал он, — Праздник проходит каждый год, и мы, наблюдаем за ним, накопив немалый опыт. Мы подготовили для вас кое-какие материалы, они, возможно, помогут вам не сгинуть в этом хаосе.

— Это весьма любезно с вашей стороны, — ответил я, скользя взглядом по бумагам, словно пытаясь разглядеть знаки судьбы.

— Да что вы, никаких проблем, — отмахнулся Эдвард, — мы рады сотрудничеству, как-никак обмен опытом, — его слова прозвучали, как призрачное эхо из прошлого.

Я посмотрел на директора, изобразил на лице подобие вежливости, и снова ушёл в изучение бумаг. Внутри меня что-то дрогнуло, словно перед прыжком в бездну. Здесь было всё, что нужно для работы: расписание мероприятий, контакты людей, способных пролить свет на этот праздник: смотритель музея, главный историк Перта, союз археологов Шотландии, — это был настоящий джек-пот для журналиста. Теперь мне не придётся тратить время на поиски информации в интернете, словно ища иголку в стоге сена.

Я уже собрался благодарить Эдварда, как вдруг он, задумчиво глядя на меня, словно пытаясь проникнуть в мои мысли, спросил:

— Дмитрий, а как вы смотрите на то, чтобы немного разнообразить ваше пребывание в нашем славном городе?

— Что вы имеете в виду? — спросил я, словно почувствовав ледяное прикосновение.

Немного помолчав, Эдвард начал издалека, его слова звучали, как зловещее вступление к мрачной пьесе:

— Возможно, вы уже слышали об убийстве девушки, произошедшем несколько дней назад в деревушке Абернети.

— Да, я видел новости, — ответил я, — Да и на улице только об этом и шепчутся.

— Такое происходит не часто, поэтому слухи распространяются с быстротой чумы, — пояснил Эдвард. — Понимаете, наш городок мал, и штат сотрудников нашей газеты невелик. Полиция обратилась к нам с просьбой провести журналистское расследование и предоставить все данные детективу из Эдинбурга. Но наш единственный сотрудник из криминального отдела вышел на пенсию, и я прошу вас взяться за эту работу.

Увидев сомнение на моём лице, Эдвард торопливо добавил:

— Подумайте, опыт проведения журналистского расследования, да еще и публикация в иностранной прессе, — это весомая строчка в вашем резюме, не говоря о том, что за это хорошо заплатят.

Я задумался, словно стоял на краю пропасти. Жорики, как мои коллеги называли журналистские расследования, всегда доверялись самым опытным, — это работа, что выявляла профессионализм и личное мастерство репортёра. Но, взявшись за это дело, я знал, что мне придётся погрузиться в преступный мир, и это совсем не безопасно в чужом городе. Однако, доводы Эдварда, да и моё извращённое