вам мама, наверное, про меня столько хорошего напела, а давайте я вам правду расскажу?

Я подхватил девушку под локоток и потянул к летней веранде, закрывая за собой дверь, чтобы мама не вздумала идти следом.

Ощущал её страх, смятение. Она почти не дышала, тряслась как осиновый листок, но не решалась вырваться из моих рук.

– Любовь, прошу прощения за спектакль, – как только мы скрылись из вида, я отпустил руку и сделал шаг назад, возвращая дистанцию между нами. – Ещё раз извини, но я не люблю знакомства по настоянию матушки. Вы её простите, она в последнее время не контролирует одержимость, с которой пытается женить меня.

– А вы, я так понимаю, против этого? – нервно усмехнулась девушка, кутаясь в тонкий кардиган.

– Я против суррогата. Если и погибать от любви, то он настоящей, а не по расчету. Давайте я вам вызову такси?

– Да, пожалуйста, – она улыбнулась и присела в кресло, наблюдая за тем, как медленно катится к горизонту солнце. Золотые лучи рассыпались, подсвечивали её миловидное личико, наивно распахнутые глаза и яркие веснушки на носу.

Она казалась такой молоденькой, хрупкой… А уже втянута в этот абсурд сватовства.

– А вы врач, да?

– Да, заведую отделением акушерства, – она выдавила улыбку вежливости, вот только во взгляде все равно опаска читалась. И на вопросы мои она отвечала скорее как на собеседовании, сухо, кратко. – Но в последнее время все чаще подумываю уйти в министерство. Там спокойнее.

– Не бойтесь меня, Люба, – я закурил, придвинул кресло, осматривая девушку. – Мне тут рассказали страшную историю, случившуюся в нашем городе. Девушка с инсультом, слышали?

– С инсультом? – Люба задумалась, впервые подняв взгляд от земли. – Нет… А что конкретно?

– Говорят, что во время кесарева сечения у девушки случился инсульт. Реанимировать начали поздно, спасая ребенка, – говорил мягко, чтобы не напугать, не насторожить.

– Нет, я не слышала ничего. А давно это было? – она явно заинтересовалась и даже телефон достала.

– Не знаю…

– А фамилию знаете?

– Левина, кажется, – вытолкнул набор этих букв, пытаясь не взвыть от боли. Они полосовали нутро, пуская кровь каждый раз, как только я их произносил.

– Левина? Хм… Странно, – Люба прикусила губу. – На совещании в Минздраве об этом случае не докладывали, хотя подобные факты на контроле у правительства области. А вы уверены, что это у нас случилось?

– На все сто…

– Это ваша знакомая? – сказала и вздрогнула, вчитываясь во что-то на дисплее, а после вскинула встревоженный взгляд.

– Люба, а вы не могли бы мне помочь?

Глава 7

Любовь долго молчала, обдумывая мою просьбу, а когда подъехало такси, твёрдо встала и направилась к авто. Шаги были медленными, нерешительными, а коснувшись ручки задней двери, она вдруг обернулась:

– Вы со мной, Артём? – голос её был полон сомнения, но я не стал рисковать и рванул вперед, пока не передумала.

Всю дорогу Любовь что-то читала, с кем-то переписывалась, то и дело громко хмыкая. Она не проронила ни слова, а я не мешал, видя откровенную заинтересованность случаем. Что-то девушку сильно зацепило. Это читалось и во взгляде, и в поджатых от возмущения губах. Но при всем при этом она отчаянно пыталась держать себя в руках.

– Артём, давайте так, – зашептала она, как только мы вышли из такси. – Вы попробуйте попасть к главврачу сами. Поговорите, поинтересуйтесь, может, она сама вас проводит к пациентке? А я схожу к девчонкам, поболтаем за чаёчком. Думаю, будет лучше, если мы сначала тихо проведем разведку, – Люба подмигнула, сунула в руку свою визитку, а после засеменила в сторону кондитерской напротив. – Напишите, как что-то выясните!

Её суета передалась и мне. Бросил взгляд на часы, понимая, что до конца рабочего дня осталось слишком мало времени, чтобы вот так стоять и раздумывать. Кого я обманываю? Ведь всё равно не смогу уйти, не убедившись, что это не злая шутка, что за этими серыми стенами находится именно Марина.

Не вошел, а ворвался в здание. За стойкой сидела молоденькая администратор. Она мило улыбалась, даже пыталась строить глазки, но как только услышала имя интересующей меня пациентки, с лица спал румянец. Она стала тыкать в кнопки телефона, чтобы узнать, на месте ли главврач.

– Вас ждут на пятом этаже, – она указала мне в сторону лифта.

Административный этаж был тихим, спокойным. Стоило выйти на площадку, как двери нужного кабинета распахнулись. В пороге стояла женщина лет пятидесяти, строго смерила меня взглядом, а после пригласила.

– Значит, вы к Левиной?

К Левиной… В очередной раз внутри все сжалось. Чужая фамилия резала меня на ленточки, напоминая, сколько боли и обиды было пережито.

А мы так любили мечтать. Маринка примеряла мою фамилию, говорила, что ничего красивее никогда и не слышала. Придумывала имена нашим детям, представляла небольшой домик подальше от мегаполиса, где горит камин, а в воздухе витает аромат корицы и ванили.

– Да.

– А вы ей, собственно, кто? – аккуратно спросила главврач, осматривая меня внимательным взглядом.

Останавливалась точечно, шаблонно: туфли, часы, а уже после в глаза посмотрела. И тут я порадовался костюму, потому что именно эта сбруя порой настраивала людей на деловой лад. А с этой дамой можно договариваться…

– А это неважно. Просто неравнодушный знакомый, – вздохнул и достал кошелек. Выгреб наличку, завернул в белый конверт, оставшийся после вручения подарка дяде, и вложил его в папку документов на её столе. – Виктория Михайловна, я прошу вас без лишних вопросов рассказать о пациентке. Факты, диагноз, и почему к ней запрещены визиты.

– С чего вы взяли, что запрещены?

– Очевидно, с того, что меня отправили сначала к вам, а не проводили в палату к Левиной.

– Время уже позднее, но в порядке исключения можно, – женщина взяла конверт, спешно закинула его в ящик стола, а после махнула рукой, указывая дорогу. – Идём… Артём Данилович, с такими пациентами сложно…

– С какими такими?

– С лежачими, – она словно возмутилась моему вопросу. – Левина пережила инсульт во время кесарева сечения. Пока её родоразрешали, не могли предпринимать реанимационные действия, а потом, когда ребенок был вне опасности, они оказались бессмысленны. Большая потеря крови, кислородное голодание и остановка сердца.

Она говорила, говорила, а я поверить не мог. Главврач с такой легкостью описывала то, что в простонародье называют «состояние овоща».

Да бред… Этого просто быть не может! Как Марина Голубева, главная красавица университета, отличница, гордость своих высокопоставленных родителей, могла оказаться в таком положении? А как же её друзья, родственники, муженёк идеальный? Где все эти блага, о которых они всем скопом пеклись, пряча её от меня?

– Слушайте, вы мне хотите сказать,