Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Командовали армиями представители аристократических родов, которых выбирало народное собрание, но именно здесь и крылась мина замедленного действия, которая могла рвануть в самый неподходящий момент. Потому что настоящим бичом карфагенской армии стала некомпетентность высшего командного состава. Вновь обратимся к Аристотелю. По его авторитетному мнению, проблема заключалась в самом государственном строе Картхадашта: «Всего же более отклоняется от аристократического строя в сторону олигархии карфагенское государственное устройство в силу вот какого убеждения, разделяемого большинством: они считают, что должностные лица должны избираться не только по признаку благородного происхождения, но и по признаку богатства, потому что необеспеченному человеку невозможно управлять хорошо и иметь для этого достаточно досуга. Но если избрание должностных лиц по признаку богатства свойственно олигархии, а по признаку добродетели – аристократии, то мы в силу этого могли бы рассматривать как третий тот вид государственного строя, в духе которого у карфагенян организованы государственные порядки; ведь они избирают должностных лиц, и притом главнейших – царей и полководцев, принимая во внимание именно эти два условия» (Pol. II, VIII, 3). Командующих выбирали не за знания и опыт, а за знатное происхождение и богатство. Данный факт полностью объясняет, почему, обладая равными возможностями с врагом, карфагенские полководцы очень часто были нещадно биты на полях сражений. Пунийские военачальники боялись проявлять инициативу, вели себя либо излишне осторожно, либо слишком самоуверенно и при этом допускали грубейшие тактические ошибки. Деньги и славные предки не могли заменить талант полководца.
К началу Первой Пунической войны главную роль в армии Карфагена играли наемники. Плутарх дал очень верную оценку деятельности карфагенского правительства в этом направлении: «пользуясь обычно услугами наемников – ливийцев, испанцев и нумидийцев, – они расплачивались за свои поражения чужою бедой» (Tim. 28). Цицерон крайне негативно высказался по поводу того, что карфагеняне переложили ведение войн на плечи наемников, а сами сосредоточились исключительно на торговле. Оратор усмотрел в таком подходе к делу серьезную опасность для обороноспособности государства. Цицерон полагал, что «ничто иное не повредило в большей степени уже давно поколебленным в своих устоях Карфагену и Коринфу, чем эти странствия и рассеяние их граждан, так как они, из-за своей страсти к торговле и мореплаванию, перестали обрабатывать поля и разучились владеть оружием» (De re pub. II, IV). И если по поводу отсутствия интереса пунийцев к сельскохозяйственной деятельности Марк Туллий, мягко говоря, ошибся, то в остальном с ним невозможно не согласиться.
Полибий как истинный военный профессионал отметил положительные и отрицательные стороны столь массового использования наемников на службе государства: «Дело в том, что карфагеняне постоянно имели у себя на службе наемников различных стран и, составляя войско из многих народностей, добивались того, что наемники с трудом и нескоро столковывались между собою, повиновались начальникам и не были для них опасны; но карфагеняне попадали в гораздо большее затруднение, когда им приходилось увещевать, успокаивать и разубеждать наемников в случаях раздражения их, гнева и волнений. И в самом деле, раз этими войсками овладевают недовольство и смута, они ведут себя не как люди и под конец уподобляются диким зверям, впадают в бешенство… Войска состояли частью из иберов и кельтов, частью из лигистинов и балеарян, и лишь немного было полуэллинов, большею частью перебежчики и рабы; самую многолюдную долю наемников составляли ливияне» (I, 67).
О том, как были вооружены ливийские воины в карфагенской армии накануне Первой Пунической войны, точной информации нет. Можно допустить, что их снаряжение было похоже на доспехи и оружие греческих гоплитов, но это будет только предположение и не более. Косвенно это подтверждается свидетельством Плутарха: «У карфагенян же копьеметателей нет, и они привыкли биться короткою пикой, не выпуская ее из руки» (Marcell. 12). Не македонские сарисы, а именно копья. Соответственно и фаланга, в строю которой сражалась ливийская пехота, была дорийская, а не македонская. Впрочем, знаменитый карфагенский полководец Ганнибал, сын Гамилькара, критически относился к снаряжению тяжеловооруженной карфагенской пехоты и при первой же возможности перевооружил ее по римскому образцу (Polyb. XVIII, 28).
Гораздо больше нам известно об иберийских и галльских воинах, служивших наемниками в армии Карфагена. Юстин так охарактеризовал воинственных уроженцев Иберийского полуострова: «Тело жителей Испании всегда готово к перенесению голода и лишений, дух – к смерти. Все они ведут образ жизни суровый и экономный. Войну они предпочитают миру; если нет врага иноземного, они ищут врага в своей стране» (XLIV, 2). Рассмотрим вооружение и тактические приемы испанских воинов. Важную информацию сообщает Страбон, когда рассказывает о племени лузитан, проживающих на юго-западе Иберийского полуострова: «Действительно, лузитаны, как говорят, искусно умеют устраивать засады, выслеживать врага; они проворны, ловки, отличаются прекрасной маневренностью в строю. Они носят вогнутый вперед небольшой щит 2 футов в поперечнике, висящий на ремнях (так как у него нет ни колец, ни ручек). Кроме этих щитов, они вооружены еще кинжалом или ножом. Большинство носят льняные панцири, только у немногих кольчуги и шлемы с тремя султанами, остальные же носят шлемы из сухожилий. Пешие воины носят также поножи; каждый воин имеет несколько дротиков; у иных есть копья с медными наконечниками» (III, III, 6). В дальнейшем географ добавит ряд существенных деталей: «Иберы были, собственно говоря, все пельтастами и носили в соответствии с разбойничьей жизнью легкое вооружение (как я говорил это о лузитанах), употребляя только дротики, пращи и кинжалы. С пехотными военными силами у них была смешана конница, так как их лошади были приучены ходить по горам и легко сгибать колени по команде, когда это было нужно» (Strab. III, IV, 15).
Не обошел вниманием военные традиции испанцев и Диодор Сицилийский: «Самыми доблестными из иберов являются лузитаны, которые носят в сражениях совсем небольшие щиты, оплетенные жилами и очень хорошо защищающие тело по причине своей прочности: легко двигая этим щитом в битве из стороны в сторону, [воин] умело отражает любую пущенную против него стрелу. Используют они также снабженные крючками дротики целиком из железа, а щиты и мечи у них почти такие, как у кельтиберов. Цель они поражают метко и с дальнего расстояния, а удары вообще переносят стойко. Легкие и подвижные, они проворны и в бегстве, и в преследовании, однако в сражении в строю значительно уступают выдержкой кельтиберам. В мирное время они упражняются, исполняя легкий танец, который требует значительной силы ног, а на войне шагают, выдерживая ритм, и устремляются на врага с пением пеана. У иберов и особенно