Я подготовил ответ А.В. Островскому и отправил в журнал. В ноябре 2011 г. звонил в редакцию и разговаривал с ответственным секретарем журнала В.В. Поликарповым. Он ответил: вторая статья А.В. Островского в журнале подводит итоги дискуссии; редколлегия приняла решение о ее прекращении, поэтому мой ответ печататься не будет. Между тем дискуссии, собственно, не было. Редакция напечатала три отрицательные статьи-рецензии на мою книгу (две А.В. Островского и одну С.А. Нефедова) и статью Л.М. Рянского (в № 5, за 2011 г.), имеющую весьма отдаленное отношение к обсуждаемой проблеме уровня жизни в пореформенный период и происхождения русских революций. Как видим, была придумана и реализована оригинальная схема «дискуссии» — А.В. Островский начинает, получает поддержку С.А. Нефедова и заканчивает. А настоящему главному участнику и зачинателю дискуссии, Миронову, отводится роль мальчика для битья.

Можно ли считать, что описанное проведение дискуссии в двух журналах, являлось результатом простого стечения обстоятельств? Не могу ясно ответить на этот вопрос. Но трудно как-то по-другому объяснить сценарий, разыгранный редакцией «Вопросов истории», кроме как желанием устроить публичную экзекуцию сторонникам оптимистической концепции (в моем лице) со стороны приверженцев концепции пессимистической. Не припомню в анналах случая, когда бы нестоличный историк без протекции напечатал в «Вопросах истории» в течение восьми месяцев две огромные по масштабам журнала ругательные статьи (по 2 а.л.) против одного и того же автора и чтобы ему на помощь привлекли второго критика из провинции (имею в виду А.В. Островского и С.А. Нефедова). Сторонники пессимистической концепции явно консолидировались, найдя журнал, который их охотно печатает и, значит, поддерживает.

И все же больше всего меня удивило другое. В моем ответе на вторую статью А.Н. Островского доказана недобросовестность критика, который в буквальном смысле занимался инсинуациями. Мне казалось: честь, репутация журнала как академического требовала опубликовать ответ или хотя бы извиниться. Но В.В. Поликарпов решил по-другому: «Это Вам так кажется», — ответил он мне на возражения. Полагаю, он сказал истинную правду о том, что он думает. Ему, как последовательному стороннику традиционной концепции, мои аргументы не кажутся убедительными, возможно, он их просто не воспринимает. Мой ответ публикуется в настоящей книге, и каждый читатель может убедиться, кто на самом деле прав.

В.В. Поликарпов после публикации моего ответа на первую статью А.В. Островского даже заметил: Миронову устроили прекрасную рекламу, и у него нет оснований обижаться на журнал, напротив, он должен быть нам благодарен. Рекламу, конечно, устроили, но в пользу кого?! Не думаю, что старались ради меня. Если я заблуждаюсь, пусть мое неверное предположение послужит рекламой журналу в той же степени, в какой критические статьи о моей книге послужили рекламой мне.

Подчеркну: не имею ничего против любой, даже грубой критики при одном, правда, условии — чтобы критикуемому автору позволили адекватно и пропорционально ответить. А когда такой возможности не дают, получается объективно или субъективно, что журнал отстаивает не интересы науки, а групповые интересы историков, объединенных вместе определенной концепцией. Но в научной периодике так не принято, и «Вопросы истории» формально давно перестали быть партийным журналом.

Возникает еще один вопрос: как раскритикованному автору ответить на критику? Ведь журналы не печатают ответ на критику, опубликованную в другом журнале. На это, наверное, и рассчитывают организаторы подобных «дискуссий». Уверен: автор имеет право на пропорциональный критике ответ. Без такого права научные дискуссии имеют тенденцию превращаться в разгромы или погромы. Гласность и прозрачность — лучшее средство защиты для человека, не располагающего административным ресурсом и социальным капиталом (имеются в виду социальные связи, выступающие ресурсом для получения выгод), которые, как показывает практика, по-прежнему играют важную, а может быть, даже большую, чем прежде, роль в историографии.

Как ни обидно (за историков) это констатировать — противоположный пример дают неисторические журналы. В «Полисе» напечатали рецензию Владимира Георгиевича Хороса, содержащую много замечаний и предложений, прислали мне ее и попросили дать ответ. Я его написал, и его напечатали без всяких изменений. Рецензия — интересная, конструктивная; подсказала мне, как усилить аргументацию и какие коррективы в мои построения внести. Журнал «Общественные науки и современность» напечатал большую статью С.А. Нефедова против моей концепции. Редакция сама прислала мне ее и даже настаивала дать ответ. В чем причина? Может быть, в том, что оба журнала не участвуют в разборках историков, заинтересованы в интересных статьях, а не в тех авторах и концепциях, которые разделяются руководством журнала?!

* * *

Однако, как бы то ни было, существование серьезных оппонентов, пристрастных и даже недобросовестных критиков я считаю благом. Они не дают успокоиться и почивать на лаврах, держат все время в форме и стимулируют поиски новых аргументов и более убедительных доказательств. Вот почему человеку повезло, если у него хорошие враги. Именно поэтому Петр I на праздновании победы под Полтавой в 1709 г. провозгласил тост за своих «хороших врагов» — шведов: «Пью за здоровье моих учителей в военном искусстве!» Никто тебе не враг, а все они тебе — учителя.

В таком состоянии на настоящий момент находится диспут вокруг книги «Благосостояние». Я смотрю на него как на спор двух принципиальных концепций истории России — оптимистической и пессимистической. От того, в чью пользу он разрешится, во многом зависит дальнейшее развитие историографии.

Недавно вышло 2-е русское издание «Благосостояния», а также английское и китайское. Не сомневаюсь — дискуссия продолжится. Надеюсь, и ее уроки будут учтены.

Лестно, что на мою статью обратил внимание признанный знаток С.Ю. Витте. Однако его критика, на мой взгляд, оказалась сильно уязвимой. Б.В. Ананьич (далее — Б.А.) в принципе не согласен с новым антропометрическим подходом к решению проблемы благосостояния населения, называя его «бухгалтерским»: «Нахожу такой метод абсолютно не корректным. Чисто бухгалтерский подход к событиям прошлого, без оценки исторических реалий (как это сделано в статье Б.Н. Миронова) не может служить основанием для того, чтобы представить читателю благостную картину экономического развития России на рубеже XX в.» (курсив мой. — Б.М.). При этом, однако, чтобы опровергнуть мои выводы, он обращается к бухгалтерским расчетам относительно фискальной политики — к сожалению, делает это не по стандартам настоящей бухгалтерии, — оставляя в стороне все экономические реалии, проанализированные в моей статье: железнодорожное строительство, тарифную политику, поощрение экспорта и государственное регулирование цен, повышение доходов крестьян и зарплаты рабочих, которые, таким образом получается, не являются историческими реалиями.