– Ребята тебя и отнесли к врачу.

– Да какой она врач?! Хрупкая девчонка, отроду восемнадцать лет… Укол, и тот не могла вколоть. Ты мне их и делала.

– На нем я не могла живого места найти. А этот урод принес в суд положительные характеристики, с него взяли подписку о невыезде. Смотрю как-то, а он гоголем вышагивает по улице… Ну, я ему по роже и съездила.

– Ей выписали тогда административный штраф. Смеялся весь отряд… Ну, а у нас любовь началась. Оля забрала меня к себе домой. У фельдшера лежать было нельзя, да и лечить, ухаживать за мной было некому. Вначале она покорила меня борщами и котлетами, затем ее мама завоевала мое сердце, проявив удивительную чуткость. Я не раз слышал, как соседка приставала к ней с глупой остротой и пошлыми намеками… Потом язвительно шептала, что я много ем, а у Оли денег не хватает даже на себя. А однажды она заглянула ко мне, окинула тяжелым взглядом и пробормотала, что мое присутствие в доме Оли опасно для ее репутации, что, мол, весь поселок шепчется, спрашивает, не спим ли мы тут вместе? Не успел я разгневаться, послать старушку подальше, как зашел начальник отряда. И опять началась та же песня про нравственное падение. Осада оказалась плотной, и я попросил начальника отправить меня вертолетом в райцентр, в больницу. Только я улетел, как Оля следом за мной пожаловала. В райцентре мы и поженились после выписки…

– Через месяц расписались, не сразу, – добавила Ольга Владимировна.

– Выходит, у нас мама отца нашла, влюбила в себя, а не наоборот?! – ревностно съязвила Галя.

– Загадка кроется в ином, – подала голос старшая сестра Лиза, замкнутая, отличившаяся за вечер тем, что не проронила почти ни одного слова, и постоянно накручивающая на указательный палец локон густых волос. – Любовь достигает вершин там, где есть жертвы. Не устроил бы Борис драку, не пожалела бы мама отца, и любовь могла пролететь мимо.

– Я другой смысл уловила в рассказе.

– Значит, ты по-другому слушала.

– Развели философию на пустом месте, – весело прикрикнула мать. – Чем меньше человек тратит слов на любовь, тем она и глубже. Может, даже крепче.

Гитара смолкла. Но тишина в зале не наступила, хотя гости молчали и пытливо наблюдали за беседой матери и дочек. Соседи продолжали надоедать громкой музыкой. Она неслась, кажется, из всех щелей и окон.

Маша нервно походила по комнате, остановилась у свежевыстиранных штор, дернула их влево-вправо… На подоконниках приветливо глядели на нее колючие кактусы, а рядом с ними цвел горький перец, заманчиво покачивались уже красные перчики. На стенах с обоями солнечного цвета в самодельных рамках висели фотографии родителей отца и матери. Глядя на них, Маша поймала себя на мысли, что думать о чем-то хорошем, семейном, мешает сейчас глупая, шумливая музыка Анзора. Мысль эта становилась все навязчивее, всё более тяготила её.

– Может, мы все-таки этих музыковедов побеспокоим, папа?! – спросила она с глубоким вздохом. – Надоели хуже горькой редьки.

Николай Степанович догадался, что не только дочка, но и гости с огромным нетерпением ждали окончания балагана соседей. И только он поднялся со стула, чтобы направиться к двери, как неожиданно музыка стихла. Она, может, и звучала там где-то внизу, но звуки ее уже не поднимались наверх и никому не досаждали. На холодном, подавленном лице Николая Степановича появились признаки уверенности. Наступило небольшое торжество непонятной победы. Женщины тихо ликовали. А Маша закружилась с Денисом в вальсе. Ее легкое платье долго мелькало по комнате, задевая беседующих и пьющих гостей.

Чужая музыка надоедает быстро. Человек еще не успел прислушаться к ее звукам, но душа уже их отторгает. А когда наступает понимание, что это подделка либо имитация, а может и вовсе бездарный, пошлый набор шумовых эффектов, то нервы сдают… С каждой секундой растет опасность: человек стремится протестовать, избавиться от глумления над его чувствами.

В доме Мазаевых побывала непрошеная музыка, пощекотала нервы, потревожила чистое сердце Маши, однако, к счастью, вовремя оставила всех в покое.

– Зря, выходит, мы так плохо думали про Анзора, – шепнул Николай Степанович дочери, с радостью прижимаясь к ней. – Сказал и выключил. Молодец.

– Просто догадался, что для него будет лучше, если он перестанет нарушать общественный порядок, – подчеркнула сухо Маша.

Не говоря ни слова, отец повернулся к Денису и обнял его за плечи. Взгляд, брошенный на него, еще раз выдал его состояние. Он был рад возможности продолжить застолье.

– Сейчас Олечка подаст нам гуся с яблоками, – звенел его твердый голос.

– Опять деревня помогла?

– Жди, деревня поможет, она сама в помощи нуждается. Дед, как всегда, выручил.

– Получается так: не имей сто друзей, а имей деда в деревне.

– Слушай, Константиныч, а не махнуть ли нам с тобой на рыбалку летом? Дед звонил, в пруду караси хвостами лилии сбивают.

– Можно и съездить. Давненько ухи не пробовали. Попробуем Зою уговорить?!

– Я уже уговоренная на Корфу, – фыркнула жена старого таежника. – Летим на море, на греческие острова греться.

С твердой решимостью усадить Машу с Денисом за стол Николай Степанович попытался, обхватив обоих руками, приподнять их над полом и подтащить к стульям, но сил не хватило.

– Тяжеловаты…

– Папа, возьми вместо дяди Алексея меня – в деревню, – неожиданно громко попросила Маша. – И маму давай вытащим на природу. Лизу возьмем, ей все равно делать нечего. Здесь такая тоска. Хочу в деревню! В деревню хочу!

Незаметно наступило время, когда гости начали поглядывать на часы. Первыми засобирались домой молодожены Галя с Виктором.

– Мы сейчас выйдем на улицу, а ты, папа, посмотри в окно, как бы не вышли, не пристали к нам ваши новые соседи.

Эти слова отец услышал после того, как дочь громко расцеловала на прощание мать, стоящую в дверях.

– Да им что, делать нечего?! – нахмурил брови Николай Степанович.

– Помаши нам рукой в окно… Ладно?

– Хорошо.

– Мы сейчас следом пойдем, – вдогонку уходящим молодоженам сказал Алексей Константинович. – Нас дома ждет собака.

Через пять минут над железной дверью подал голос звонок. Надоесть хозяевам он не успел, так как Ольга Владимировна подумала, что это вернулась дочь, забыв какую-нибудь вещь. Такое недоразумение часто за ней водилось. Но за дверью стоял, смеясь в усы, добродушный Анзор, а чуть подальше от него другой парень, в неопрятной, расстегнутой до пупа рубахе.

– Ваши гости разъезжаются, я могу их отвезти, скажите только куда, – наглое предложение прозвучало так неожиданно и быстро, что хозяйка опешила.

– Мы такси не вызывали.

– Зачем такси?!.. У нас вечеринка закончилась, я вижу и у вас все домой собрались. Так я и мои друзья свободны… Нам наверняка по дороге. Денег не возьмем. Поможем по-соседски.