И тут до меня дошло. Догадка обожгла сознание!..

Я ещё раз ощупала себя: ни груди третьего размера, стремящегося к четвёртому, ни моего беременного животика, ни даже, блин, длинных волос!..

Вместо этого я стала плоской как доска, очень твёрдой и жилистой доской. Доской со стояком в штанах.

Я оттянула пижамные штаны с трусами и охренела. Из трусов мне приветственно махнула головка мужского прибора.

— Блядь!.. Что за на хуй!.. — а вот это уже произнесла я сама, но почему-то мужским голосом.

Позор-то какой! Никогда не материлась так грубо, а тут меня словно прорвало!..

— А ну отойди! — я двинула плечом… даже не знаю, как сказать, кого я двинула: себя или босса. Скажем там, босса в своём теле.

— Сама отойди! — услышала я в ответ.

Мы синхронно шагнули к зеркалу и застыли.

Я была боссом, а босс был мной.

Я всё ещё не могла поверить. Я щупала пальцами лицо с колкой щетиной и впалыми щеками. Немного волнистые светлые волосы босса были растрёпаны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я автоматически пригладила волосы пальцами, понимая, что жест — инстинктивный. Мужское тело само его машинально выполнило.

Я пощупала себя ещё раз, остановив пальцы на груди. Вернее, на её отсутствии…

— Да, теперь твоя грудь висит на мне! — зло рявкнул босс женским голосом.

— Не висит, Филипп Борисович. Висит это то, что у вас между ног болтается.

— Болтается? Уверена, Анель? Пощупай, как следует, — съязвил босс. — Болтается верёвочка в голове, которая уши соединяет!.. Блядь!..

Теперь босс начал ощупывать себя.

— Блядь!..

— Сами вы!.. И не лапайте моё тело! — я перехватила запястье босса и сжала его.

Начальник взвыл, капризно сморщив носик.

— Больно-о-о!.. Садистка!.. Отцепись!.. В моём теле сил больше, чем в твоём.

Босс растёр запястье, ещё раз взглянув на себя в зеркало.

— Да быть такого не может!.. Сколько я вчера пил, Анель? — требовательно спросил начальник.

— Вы вчера не пили!.. Вас после позавчерашнего носило к унитазу, как на реактивной ракете. Так что вы вчера ничего не пили из спиртного, воду и соки пили непосредственно из только что распечатанных бутылок, — отчиталась я по привычке.

Ну а что?.. Босс же спросил? Спросил! Значит, надо ответить.

— Я тем более не пила! — добавила я. — Потому что мне нельзя. Я беременна.

— Теперь уже нет! — саркастично ответил начальник и вдруг замер, испуганно округлив глаза.

Женское лицо побледнело. Босс опёрся рукой на стену, перевёл взгляд на живот, а потом жалобно посмотрел на меня.

— А… А это что… такое?..

До меня дошло практически мгновенно. Наверное, это мой малыш активно пинается. По утрам он всегда особенно бодр и весел, словно делает разминку.

Мне стало ужасно грустно. Я мгновенно опустилась на колени, прижавшись к беременному животу щекой и положив на него свои пальцы. Мне захотелось плакать. У меня перехватило горло, но ни одной слезинки не выкатилось из глаз.

— Мамочка рядом… — произнесла я мужским севшим голосом.

В ответ мой сын толкнулся ножкой.

— Тише-тише… Скоро мамочка будет с тобой…

Малыш, кажется, толкнулся ещё сильнее. Босс скривился, жалобно охнув.

— Прекратите немедленно!.. Этот… этот мне всю печень отобьёт!..



Миссия невыполнима: Сойти с ума и вернуться!

Потому что я, похоже, тронулся умом. Не мог же я оказаться в теле своей беременной секретарши!.. Или мог. Судя по тому растерянному виду, с которым Анель ощупывала моё, блядь, мужское тело!..

И главное, я не пил и не курил накануне, чтобы списать происходящее на бред опьянённого сознания. Остаётся только одно: я точно спятил.

Мало того, что мысли мечутся, как тараканы, которых травят дифлофосом, так ещё и внутри что-то колышется, дёргается. Живот дёргается, а меня распирает во все стороны. То влево, то вправо, то дёрнуло вверх и странно бултыхнулось.

И главное, что это ни хрена не приятно. Такое ощущение, что во мне поселился миксер, работающий на предельной скорости.

Болтанка прекратилась. Я перевёл дыхание. Стало немного легче. Но всё равно живот… Живот, мать вашу. Я теперь не увижу своего верного бойца.

Я провёл рукой по промежности. Да, Фил, теперь свой член ты точно не увидишь. Потому что у секретарши на теле нет члена, если только она не тайский мальчик, сделавший операцию по смене пола.

Я спустил трусы и шорты, подойдя к зеркалу. Аккуратные нежные половые губы, ровная молочная кожа без единого волоска. И никакого члена. Ни одного намёка на член. Анель возмущённо зашипела, натягивая на меня одежду.

— Не смейте пялиться на меня!..

— Я не пялюсь, — огрызнулся я. — Я осматриваю, чем природа наградила… э-э-э-э… в данном случае — меня. Или тебя. Это как посмотреть.

— На «ты» мы не переходили.

— Детка, — сказал я…

В другой раз я бы непременно сжал её плечо пальцами и ухмыльнулся, наклонившись совсем немного, потому что секретарша была со мной почти одного роста.

Но сейчас мне пришлось… Посмотреть немного вверх на мужское лицо с сурово поджатыми губами.

— Если это не галлюциногенный бред, то в скорости мы познакомимся очень и очень близко. По крайней мере, с телами друг друга. Если ты не в курсе, то некоторые утренние процедуры требуют вмешательства.

— Не смейте трогать меня!.. Вылезайте немедленно!..

— Чего? Вылезать? Щас, блядь, найду застёжку-молнию, сниму костюм беременной женщины и верну его тебе.

Я картинно дёрнул себя за волосы.

— Помоги, ну? Ох ты ж, блядь, не снимается!..

Я захлопнул крышку унитаза и со всего размаху сел сверху, услышав треск.