— Вот. Ещё и порча отельной сантехники, — хмыкнула секретарша.

Я попытался встать. Но так просто встать не получилось. Крышка унитаза лопнула и прищемила кусочек ткани пижамы.

— Не дёргайтесь! Сейчас помогу.

Секретарша вышла из ванной комнаты и вернулась с маникюрными ножницами в руках. Так странно было наблюдать за собой со стороны. Я что, на самом деле, хожу именно так, подпрыгивая, словно кузнечик или дурацкий йо-йо?..

Вернусь… Бля или верну… Короче, когда это всё закончится, я поработаю над собой.

— Приподнимитесь немного!.. — скомандовала секретарша, блеснув голубыми глазами. Острый кадык на шее дёрнулся.

Я всё ещё не мог поверить, поэтому мотнул головой и прикусил губу. Нет. Не помогло. Напротив меня, присев на корточки, находилось моё тело. Причём присело оно так типично по-женски, стыдливо сведя бёдра вместе.

Комично, мать вашу… Бля… Похоже, я только и делаю, что матерюсь. Но у меня нет других мыслей в голове, кроме матерных.

Или есть? Есть. Мысли о еде… Почему-то хочется тёплого омлета с помидорами и брынзой…

С брынзой?..

С брынзой.

Приехали, Фил. Я даже не знаю, что такое брынза. Но я дико хочу это.

— Как такое возможно? — спросила секретарша, прислонившись к дверному косяку.

— Понятия не имею. Но мне это не нравится, — поморщился я, оглядев себя ещё раз.

— Побольше вежливости в голос. Вы говорите о моём теле. Не нравятся беременные женщины? К вашему сведению, вы тоже появились именно так, — процедила сквозь зубы секретарша, скрестив руки под грудью.

Я ничего не успел возразить. Тело секретарши мне, в принципе, нравилось. Но не на мне, конечно же!..

Да, было приятно наблюдать за Анель со стороны. Всё такое мягкое, круглое, женственное… Ммм… Даже живот не портил фигурку.

Есть такие женщины — стоит им забеременеть, как их разносит во все стороны и на месте привлекательной девушки оказывается дурнушка. Но Анель повезло больше. Её личико становилось ещё миловиднее.

Да и если смотреть на неё со спины, было непонятно, что она была беременна.

А потом развор-р-р-от! Сюрприз, мужики!.. Киндерсюприз…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мужики охреневали и шли дальше. Я-то это замечал, потому что часто появлялся с Анель в разных заведениях.

Взять хотя бы недавнюю встречу с турками… Те поплыли и явно облизнулись. И облизывались они до тех пор, пока не увидели круглый живот. Туркам пришлось подобрать слюни, разумеется.

Потому что живот беременной женщины — это два в одном. Заградительный шлагбаум и знак частной территории, находящейся под охраной.

Чужое. Не входить!..

Да и не больно хочется большинству лезть на чужую беременную женщину. За редким исключением, вроде…

— Выходите!.. — прервал мои размышления решительный мужской голос.

Чёрт, придётся привыкать, что это говорю не я. Стоп, Фил, какого хрена?.. Привыкать? Нет, конечно!.. Всё образуется.

— Выходите. Мне нужно в туалет!..

Пришлось выйти. Я ж мужчина, в конце концов. Пусть и временно помещённый в ловушку женского тела. Я ходил по номеру, нарезая круги, отмечая, как по-иному приходится управлять своим телом. Особенно забавляет живот: он вроде и мой, и в то же время как будто часть чего-то другого.

Но куда ни повернись, впереди тебя вышагивает оно… Пузо!..

Не успел я сыронизировать, как почувствовал резкое желание облегчиться. А секретарша всё ещё была в туалете. Я подошёл и нетерпеливо постучал по двери.

— Анель. Выходи немедленно.

— Не могу. Я ещё не всё, — отозвалась она.

Вроде бы стесняясь, но мужской стесняющийся баритон звучал забавно.

Он бы звучал забавно, если бы мне не приспичило. Да так сильно, как никогда раньше!

— Анель, быстрее!..

— Отстаньте!.. Я не могу так… Мне непривычно. И не стойте над душой.

Я взвыл.

— Секунда промедления и тут будет лужа!.. И я не буду её вытирать.

— Потерпи! — огрызнулась секратарша, вслед за мной перейдя на «ты». — Ты же говорил мне «потерпи», вот и почувствуй на себе, каково это!..

— Я не стану терпеть, открывай немедленно!..

Я чувствовал себя истеричкой, дёргая дверную ручку ванной. Но желание опорожнить мочевой пузырь было гораздо сильнее меня.

— Я не могу открыть. Я хочу пописать, а ты мне мешаешь!..

— Открывай немедленно! — повторил я, громыхнув кулаком по двери. — Тебе нечего от меня скрывать. Сегодня первый день за тридцать три года, когда мой член существует отдельно от меня. И поверь, я прекрасно знаю, как он выглядит. Открывай!..

Секретарша выругалась тихонечко, но щёлкнула поворотной щеколдой. Ванная была маленькая. До двери можно было легко дотянуться, стоя около унитаза.

Секретарша открыла дверь и тут же испуганно отпрянула, усевшись обратно на унитаз. Она пыталась натянуть боксеры и пижамные штаны, чертыхаясь себе под нос. Я плюнул на правила приличия и присел на бортик ванной, облегчаясь.

— О-о-о-о-о… — простонал я, блаженно прикрыв глаза.

— Бессовестный! — фыркнула секретарша.

— Пусть лучше лопнет моя совесть, чем мой мочевой пузырь, — ответил я, чувствуя себя значительно лучше.

Я встал, натягивая шорты с бельём. Мне мешало пузо. Я не привык растягивать бельё и чего-то там поправлять. Натянул и готово. Но сейчас я дёрнул трусы наверх, а надо было ещё и расправлять высокий верх. Не жизнь, а сплошные мучения.

Только сейчас я понял, что секретарша всё ещё сидит на унитазе, стыдливо разглядывая покоцанный кафель на полу ванной комнаты.

— Почему ты до сих пор сидишь на унитазе?

— Тебя забыла спросить! Проваливай, обсыкатель ванн!..

Я ещё раз смерил взглядом своё тело, посылающее меня куда подальше, и догадался спросить: