Ведь намного важнее было не то, что мы приобрели, а то, как на потерю этого отреагирует Администрация.

Поэтому, едва только вернувшись на базу роботов, мы все, включая руководство «лунатиков», собрались в командном центре и начали шариться по космической сети, всеми доступными нам способами стараясь найти хоть какую-то информацию, освещающую наши операции. Я даже Жи тайно подключил к этому делу, благо, его для этого не нужно было тащить в командный центр, поскольку он легко мог это делать и с борта корабля. Просто дал ему список ключевых слов, а их сочетания он пообещал придумать сам, опираясь на прогнозируемые вероятности удачного поиска.

Мы, человеки, всеми этими сложными прогностическими алгоритмами не обладали, поэтому искали по старинке — перелопачивая все возможные новости за последние две недели во всех источниках, что только попадутся под руку. Включая и такие неочевидные, как личные блоги, страницы пропагандистских организаций и даже — котировки акций крупных корпораций, уличённых в работе или на Администрацию, или вообще — совместно с ней.

Этот хитрый и не лишённый изящества вариант неожиданно предложил Магнус, и он же занялся поисками в этом направлении, пока остальные шерстили сеть с другими входными данными.

Но, спустя пять часов, когда, казалось, мы уже просеяли через мельчайшее сито вообще все данные, что только содержатся на просторах сети, пришлось признать — никакой информации в сети нет. Нет не то, что новостей обо всём том, что мы провернули, а в принципе нет информации о том, что это имело место быть.

Вообще. Никакой.

— Чушь какая-то… — Виктор откинулся в кресле, которого тут раньше не было, и которое вместе с остальными предметами мебели сюда приволокли «лунатики», постепенно обживая это место. — Просто не верится…

Он устало потёр покрасневшие глаза, и, пожалуй, сейчас, впервые за всё время нашего с ним знакомства, он не был похож на злобного нахохлившегося ворона. Впервые за всё это время он казался тем, кем, собственно, и являлся — старым уставшим от всего на свете человеком.

— Тоже не понимаю, — поддакнула Эрин, отрывая взгляд от своего терминала. — Мы таких дел натворили, такого наворотили, а информации — ноль. Просто ноль, как будто мы ничего и не делали. Как будто у Администрации каждый день уводят по два эсминца, а потеря полусотни заключённых из рядов «опасных экстремистов», как они нас называют — это вообще вместо завтрака считается.

Франс ничего не сказал, но по глазам было видно, что не сказал только лишь потому, что всё уже было сказано. И добавить ему просто было нечего.

Из всех присутствующих в командном центре я один улыбался. Чуть-чуть, едва заметно, но очень довольно. Потому что я знал кое-что, чего не знали они.

Я знал, что Жи тоже не нашёл в сети ни единого упоминания о произошедших событиях. И, если в случае людей отсутствие результатов можно было списать на какой угодно человеческий фактор, то в случае с роботом это уже не работает. Если он не нашёл информации, значит информации просто нет.

— Кар, не подумай, что я ставлю под сомнение твой план… — начал было Франс.

— Но ты ставишь его под сомнение! — я кивнул. — Я понимаю вашу неуверенность, и у вас есть для неё все основания. Мы из кожи вон лезли, чтобы реализовать самоубийственные по своей дерзости планы, с успехом их исполнили, но от этого, кажется, ничего не поменялось, и вообще никто не заметил, что что-то подобное было. Обидно, наверное, не так ли? — Я обвёл руководство «Шестой луны» взглядом и продолжил: — А, может, вы просто неправильно смотрите на ситуацию?

— Как понять? — удивился Франс. — Как можно смотреть на неё правильно или неправильно?

— Да очень просто! — я пожал плечами. — Вы же представляете «Шестую луну», организацию, которая борется с тиранией Администрации. Но ведь это — лишь вершина айсберга. Потому что параллельно с борьбой на этом, скажем так, фронте, вы ведёте её ещё на нескольких. Вы ведёте борьбу за собственное честное имя, не позволяя Администрации его очернить. И вы ведёте борьбу за место в сердцах людей, за то, чтобы они думали о вас как о потенциальных спасителях, а не как о террористах и экстремистах. Каждое ваше действие вы стараетесь освещать в выгодном для вас свете, и делать это быстрее, чем это делает Администрация, ведь кто первый успел — тому скорее и поверят. Грубо говоря, ваши операции важны не только и не столько своим результатом, сколько тем, что об этом результате узнают люди. Узнают, что «Шестая луна» продолжает свою борьбу с тиранией, со всей этой системой, которая изжила себя настолько, что люди добровольно её покидают целыми планетами, но которая все ещё цепляется за жизнь зубами и когтями, уничтожая любого, кто посмеет ей противостоять.

— Ну, допустим, — Франс нахмурился. — Допустим, ты прав. И что дальше?

— А дальше всё просто! — я развёл руками. — Попробуйте вспомнить все более или менее крупные операции, которые вы проводили, хотя бы тот же самый Проксон. И скажите мне — как часто случалось такое, что Администрация выкатывала новости о произошедшем раньше, чем «Шестая луна»?

Шишки «лунатиков» переглянулись и призадумались.

— Ну… Было пару раз, — неуверенно сказала Эрин. — Может… пять.

— Шесть, — поправил её Франс. — За всё время, что я в организации, это происходило только шесть раз.

— Шесть раз, — я кивнул. — Из скольки операций? Нескольких сотен, наверное… Не наводит ни на какие мысли?

Я снова обвёл «лунатиков» взглядом, но до них, кажется, так и не доходило, что я имею в виду.

— Ладно! — я вздохнул. — Попробую на примере попроще. Что делает ребёнок, когда разбивает любимый мамин бокал, из которого она пьёт только по большим праздникам? Конечно же, в большинстве случаев он молчит, боясь в этом признаться и получить нагоняй.

— Но ведь рано или поздно правда всё равно вскроется! — возразил Франс, и тут же нахмурился. — Так, стоп…

— Начинаешь понимать! — я ткнул в него пальцем. — Именно так, правда рано или поздно вскроется… Или не вскроется. И, если нет, то даже не нужно будет что-то выдумывать, потому что никто и так ничего не знает. Оправдываться нужно только за то, что всплыло, а самые больные щелчки по носу огромного зверя по имени Администрации намного выгоднее