мой отец, которого я не видела никогда в сознательной жизни, но у меня дома мама осталась, которая с ума сходит, наверное, а еще друзья, институт.

– Мне жаль.

Очарование прошло. Он больше не улыбался. А его “Мне жаль” звучало предельно категорично.

– В смысле жаль?

– Вернуться возможности нет. Мы с Пэтрисом перенесли тебя сюда, согласно воле твоего отца, – мужчина легко перешел с “вы” на “ты”.

А внутри меня начал зарождаться шторм протеста.

– Тогда дай мне увидеться с отцом! И я скажу ему все, что о нем думаю!

Яль-Таэр покачал головой.

– Увы. Он умер. Его убили… Он защищал мою сестру, и отдал за это жизнь…

– Но если он мертв, зачем тогда исполнять его желания?! – вырвалось у меня.

Отца я никогда прежде не видела, и, если честно, все еще сомневалась в том, что речь действительно идет сейчас о нем. Мама говорила мне, что он был переводчиком. Они познакомились с ним на последнем курсе института, а когда вдруг родилась я, то он, не выдержав ответственности, просто куда-то сбежал. Поэтому сейчас, когда Яль-Таэр говорил о каком-то мифическом мужчине, защитившем его сестру и завещавшем распорядиться моей жизнью за меня, никаких эмоций, кроме негатива, я не испытывала.

– Это его последнее желание, Линдсэй.

– Перенести меня в его мир? – уточнила я.

– Не совсем… – уклончиво ответил мужчина, а я поняла, что он не договаривает до конца.

– Я не против правды, – кашлянула я.

– Он взял с меня клятву, что я возьму тебя в жены, – сказал Яль-Таэр.

Его взгляд вернулся ко мне. Он выжидал, пытался понять, как я буду реагировать.

Что ж! Я точно не в восторге.

Не выдержав совершенно дурацкой ситуации, я расхохоталась. Замуж! Ну да! Бегу! Волосы назад!

– Это бред. Я замуж не собираюсь. Так что можешь расслабиться. Отец, как ты говоришь, умер, никто никому ничего не должен.

Яль-Таэр нахмурился. Хотя, это была, скорее, досада.

– Я рад, что ты не вешаешься мне на шею с радостными воплями, Линдсэй. Если честно, я и сам не в восторге от этого всего. Но ты не понимаешь. Клятву, что я дал твоему отцу, нельзя нарушить. Она магическая. Нам придется пожениться.

– Не хочу! – моментально залепила я.

Эмоции все еще душили меня. То, что говорит этот мужчина, полная ерунда. Из-за того, что он неизвестно кому дал какую-то клятву, я должна сейчас бросить все, маму, институт, друзей, свою жизнь, и выйти за него замуж в неизвестном странном мире в стиле винтаж. Для чего?!

– Линдсэй… – его голос был все так же мягок, осторожен, но я услышала в нем стальные нотки.

Этот мужчина совсем не пушистый котенок. Скорее хитрый лис…

– Верни меня домой! Немедленно! – сказала я, не собираясь идти ни на какие уступки.

– Я не могу, – он развел руками.

– Но ты же попал как-то сюда?

– Пэтрис меня нарисовал.

– И как ты вернешься обратно?

– Он сотрет краски.

Я засмеялась.

– Ну, вот! Просто сотрите портрет и…

– Я не собираюсь этого делать! – он поднялся со своего места, теперь возвышаясь надо мной, словно скала. – Клятва не даст мне возможности жениться! Даже с учетом того, что ты с ней не согласна. А мне нужен брак. Не все так просто, как тебе бы хотелось…

– Да кто ты такой вообще?! – я едва не зашипела, тоже поднялась с бортика фонтана, теперь глядя прямо в его медово-карие глаза, пусть и снизу вверх, все-таки он был выше меня. – Почему возомнил себе, что можешь решать за меня?!

– За тебя решил отец!

– Он мне не отец! Я сама распоряжаюсь своей жизнью! – крикнула я.

– И какая эта жизнь? – вдруг ответил он, сбив меня с толку. – Шьешь платья? В мире, в котором нет искр магии? Живешь в тесной комнатке среди холодного железа, где даже не можешь позволить себе хороший кофе?

От удивления раскрыла рот.

– Откуда ты знаешь?

Он искривил губы в усмешке. В его глазах заплясали искры.

– Я много чего знаю, Линдсэй. Даже, возможно, того, что ты сама не знаешь о себе…

– Докажи! – потребовала я, осознавая совершенно ужасную вещь, за мной следили!

– Доказать? – его голос стал тягучим, словно горький мед. – И чего ты желаешь знать? О том, как, может, плакала, когда мама не смогла тебе купить то красивое, розовое, платье, похожее на пышный торт, на школьный праздник, и ты решила сшить его сама? Или о том, как тот высокий темноволосый неудачник с родинкой на губе, променял тебя на девочку, у которой папа-толстосум? Или, может, хочешь знать о том, как порезалась о торчащую проволоку в заборе и теперь у тебя на всю жизнь остался шрам, пересекающий позвоночник, там, где никому не позволено видеть?

Охнула. Как… Как это возможно?!

– Ты сталкер что ли?! Верни меня назад! Думаешь, я буду рада тому, что всю жизнь была как под лупой у кого-то?! Как ты это делал?!

Он вздохнул.

– Не кричи… То, что я видел – лишь часть твоей жизни… Но, поверь, ни один мужчина в мире не знает тебя теперь лучше, чем я. Я хотел знать, кто ты. Это логичное желание мужчины, который дал подобное обещание.

Я молчала. Просто не знала, что ответить.

– Если стереть мое изображение на картине, то я вернусь домой? – спросила я спустя несколько томительных секунд молчания, пока мы испепеляли друг друга взглядами.

Он покачал головой.

– Никто не будет этого делать, прости.

Так. Надо успокоиться. Нужно думать рационально! Спокойно… Вдох-вы-ы-ы-ыдох…

– Ты не думал, что ошибся? Меня зовут иначе, и я знаю, что мой отец вовсе не герой…

– Ошибки нет. Это совершенно точно. Впервые мне показал тебя твой отец. Когда тебе было пятнадцать.

Просто не верится!

– Ты говорил в записке, что вытащишь меня из картины в свой мир… – напомнила я.

– Я сделаю это, как только мои силы восстановятся.

– И ты на полном серьезе думаешь, что как только я окажусь снаружи, я не попробую вернуться назад?

Это была ошибка! Фатальная ошибка! Поняла это, как только эти слова на эмоциях сами соскользнули с моих губ, а я лишь прикусила язык, понимая, что это конец. Зачем сказала об этом?! Думала договориться? Думала, что он поймет?

В ответ я увидела полыхнувший в его взгляде гнев.

– Значит, мне придется вначале надеть на тебя обручальный браслет, Линдсэй.

В ужасе распахнула глаза.

– Что ты имеешь ввиду?

– Выйдешь отсюда, из картины, только когда скажешь, что согласна стать моей женой.

Вот же ж! Договорилась! Кто меня просил вообще говорить о том, что