Отец снова повернулся к миссис Керкленд.

– Позабочусь, чтобы Кэмерон исправно сопровождал вас во время ответственных выходов.

Кэмерон? Какого черта Кэмерон? В глубине души шевельнулось странное, прежде неведомое, но очень неприятное чувство.

– О, прошу вас, в этом нет необходимости. Я уже пообещала другому, что пойду с ним, – спокойно возразила Селина.

Мужчины одновременно вскинули головы. Правда, Тревор тут же поспешил опустить глаза и снова начал перелистывать страницы, притворяясь, что читает.

– Линдзи твердо намерен меня опекать, – рассмеялась Селина. – С нетерпением ждет возможности проявить галантность. Считает себя вполне взрослым джентльменом. – Щеки порозовели, а в глазах загорелись веселые огоньки.

Тревор поставил книгу на место, прислонился спиной к шкафу и скрестил руки на груди, со странным чувством наблюдая за происходящим.

Селина поднялась, собираясь уйти.

– Спасибо за духи, Джастин. Невозможно выбрать более совершенный аромат. Вы уже хорошо меня знаете, правда?

Он хорошо ее знает? И дарит духи? В груди у Тревора образовалась холодная пустота. Что же, черт возьми, здесь творится? Не мерещится ли ему лишнее? Ни разу даже в голову не приходило, что отец способен снова жениться, да еще на столь молодой особе. Но дядя Майлз именно так и поступил. Конечно, его вторая жена старше миссис Керкленд, но значительно моложе матери Кэмерона. Стоит ли удивляться, что Селина так заботится о Фелиции и Линдзи? Да, сумела расположить к себе обоих. А он-то, дурак, задумал… ах, проклятье!

– Пожалуй, мне тоже пора, – произнес Тревор. – Позвольте проводить вас, миссис Керкленд. Он прошел мимо отца, любезно взял гостью под локоток и в полном молчании повел наверх. – Какую милую сценку вы только что разыграли в кабинете, – прорычал Тревор, остановившись возле двери.

Селина порывисто обернулась.

– Что вы имеете в виду?

– Скорее этот вопрос должен задать я. С какими намерениями вы так упорно внедряетесь в мою семью? «Ах, Линдзи, ах, Фелиция, ах, Джастин!» – ядовито передразнил Тревор. – Претендуете на роль следующей миссис Андруз?

Селина размахнулась, чтобы дать пощечину, но он успел поймать руку. Ее глаза превратились в узкие щелки.

– Что вы за…

– Негодяй? – Тревор вскинул брови. – Почему бы не произнести единственно верное слово? Обычно никто не стесняется. – Он крепко стиснул тонкое запястье; стремительное биение пульса стало общим. Несмотря на гнев, Тревор не находил сил ослабить хватку.

– Немедленно отпустите, – ледяным тоном потребовала Селина.

В ответ он еще крепче сжал руку, молча глядя в пылающее лицо и отчаянно борясь с желанием поцеловать. Что за чертовщина? Отвратительно желать женщину, которой интересуется отец!

– Судя по всему, вы плохо понимаете собственного отца, – наконец проговорила Селина. – И уж точно не знаете, что нас с ним связывает. Мистер Андруз приютил меня в своем доме на время траура. А теперь траур закончился, и он тактично наметил несколько светских событий – специально для того, чтобы я смогла вернуться в общество. А также позаботился о продаже моего имущества. Процедура закончится через месяц и обеспечит меня средствами, достаточными, чтобы спокойно дожить до конца своих дней. В одиночестве.

Кажется, произошла грубая ошибка. Тревор открыл рот, чтобы извиниться, однако не успел.

– Ваш отец хорошо знал родителей моего мужа. А меня, совершенно чужую, принял только потому, что, овдовев, я осталась совсем одна и не могла управлять той небольшой плантацией, которую получила в наследство. Скоро уеду отсюда, как планировала с самого начала, и скорее всего больше никогда не увижу мистера Андруза. Но благодарность к нему навсегда сохранится в сердце, сколько бы миль нас не разделяло. Впрочем, вам вряд ли понятна простая дружба между людьми противоположного пола. Судя по тому, что довелось слышать и наблюдать, от женщины вы не ждете ничего, кроме ночных утех. Надо бы вас пожалеть, но у меня вы почему-то вызываете только презрение.

Несмотря на резкость ее ответа, злость Тревора сменилась укором совести.

– Прошу прощения за ошибочный вывод.

Он наконец медленно опустил руку, которую все еще удерживал, и разжал пальцы, однако так и не отвел взгляда от холодных изумрудных глаз, уже начисто лишенных золотых искр.

Селина тут же отвернулась, скрылась в комнате и захлопнула за собой дверь.

Губы Тревора растянулись в медленной удовлетворенной улыбке. Во всяком случае, теперь он знал, как заставить эти удивительные глаза изменять цвет подобно калейдоскопу. Предстояло выяснить еще кое-что. Негромко насвистывая, он направился в гостевую комнату.

Селина остановилась у основания центральной лестницы и через холл осторожно заглянула в столовую. Увидела, что семья уже в сборе, и еще крепче сжала руку Линдзи. Мишелл, исполненный политических идей студент университета Томаса Джефферсона (вернувшийся домой на каникулы), что-то с жаром говорил. Тревор стоял рядом с кузеном, спиной к двери. К счастью, ее никто не заметил. Не хотелось бы снова услышать обвинение в шпионаже.

В комнате собралось шесть человек. Но где же Джастин?

В этот момент он вышел из библиотеки.

– А, Селина, вот вы где. Великолепно выглядите!

– Спасибо. – Рядом с хозяином дома она сразу почувствовала себя увереннее.

Мистер Андруз встал перед дверью, загородив обзор широкой спиной, и взглянул с улыбкой.

– Платье поистине прекрасно. Как и вы, разумеется.

Селина провела ладонью по каскаду тончайшего бельгийского кружева, спускавшегося от талии к полу.

– Предпочла бы что-нибудь менее экстравагантное, но Мари настояла. Вы же знаете, на какое упрямство она порой способна. По крайней мере, бежевый цвет небросок и скромен.

Она коснулась кружевного корсажа, оставившего на виду не только плечи, но и верхнюю часть бюста. Глубокое декольте выглядело слишком откровенным. Утягивавший талию широкий шоколадный пояс безупречно гармонировал с замшевыми туфельками. Радуясь удобству, Селина легко переступила с ноги на ногу.

Джастин дружески пожал руку.

– Успокойтесь. Это всего лишь теплая семейная встреча.

Линдзи устал ждать.

– Папа, можно мне пойти в столовую?

– Как хочешь.

Мальчик метнулся по просторному холлу, словно выпущенный из стойла жеребенок.

– Что тут скажешь? Тринадцать лет, – усмехнулся Джастин и любезно предложил руку. – Может быть, и нам пора?

Селина положила ладонь на его рукав и глубоко вздохнула.

– Да, конечно.

Столовая поражала великолепием убранства. Мерцание свечей отражалось в бесчисленных хрустальных подвесках двух массивных люстр. Стол украшали канделябры – достаточно высокие, чтобы сидящие видели все вокруг. В центре, в плоской вазе, плавали розы цвета восходящего солнца.