Бахилы постепенно сползали до уровня колен несмотря на все ухищрения с завязками. Рюкзак откровенно тянул за спину, поэтому идти Колямбо приходилось, подавшись чуть вперед, что для его высокого роста было малоприятным. А тут еще и непривлекательные ландшафты с разрытыми траншеями, и все продолжавшими вырастать под ногами колодцами, которые быстро утомляли.

– Олег, по-моему, уже прошло полчаса, – сказал Колямбо, с надеждой глянув на свои командирские часы.

– Ничего подобного, еще десять минут до привала.

– Зубарев! – от неудовольствия услышанным, Колямбо перешел на фамильное обозначение руковода, которое, впрочем, легко и без обид постоянно применялось всеми членами группы, даже самыми юными. – Какие еще десять минут?! Я же засекал! Было ровно пять минут одиннадцатого!

– Нет, было пятнадцать минут одиннадцатого.

Однако, вновь возникшая лисья улыбочка на лице руковода, продолжавшего уверенно шагать впереди, говорила, что Колямбо прав. Димка тоже был не против первого привала:

– Нет, ну давайте передохнем, я чего-то приморился.

– Да, мы еще из города не вышли, а вы уже все приморились! Мужики называетесь! – воскликнула Юлька, которая, собственного говоря, всегда занимала сторону Зубарева.

Колямбо был еще не до конца в курсе всех хитростей взаимоотношений в группе, но эти двое, кажется, были парнем и девушкой.

Однако мужское достоинство было задето, и ответ последовал незамедлительно. Колямбо с Димкой кричали, опережая друг друга:

– Причем тут мужики – не мужики! Ты вообще пустая идешь, только лыжи свои несешь! А у нас рюкзаки по полтонны каждый, ты давай-ка с ними попрыгай через эти канавы! Вон, Бамбук тоже одурел идти!

Весь мокрый, невысокий Бамбук, за спиной у которого висело, может, немногим меньше, чем у Колямбо с Димкой, не выражал большого желания отсрочивать обещанный привал.

– Ладно, хорош орать! – повысил голос Зубарев. – Уже скоро начнется подъем к долине, там, у ручья и отдохнете.

– Ну, пошли, пошли! – Колямбо все равно был недоволен, но образ предгорного чистого ручейка, который возник в его голове, резко увеличил желание не заметить нарушения «правил игры». Поэтому, внутренне согласившись с доводами Олега, внешне он все же выразил непокорность. В споре нельзя признавать себя окончательно проигравшим. А пить хотелось сильно, очень сильно.

Впереди, чуть внизу показался тот самый ручей. Странно, если от остановки по окраинам города группа все время двигалась как бы в гору, то теперь, проходя последние деревянные домики, они, наоборот, спускались. Сразу же за ручьем начинался долгий, но не очень крутой подъем на какой-то поросший соснами бугор. Видимо, это и был перевал, за которым должна была открыться долина Таганая.

Но то, что вырастало за холмом, заставило Колямбо, никогда раньше не видавшего припорошенные снегом настоящие горы, буквально замереть. Нет, он продолжал усердно передвигать ногами под тяжестью «полутонного» рюкзака (это сочетание им с Димкой особенно понравилось), но его челюсть слегка отвисла от представшей картины.

Образ цепочки массивных недалеких вершин наводил ни с чем несравнимое умиротворение. Глаза радовались созерцанию такой красотищи, а разум ликовал от продолжавших прибывать новых впечатлений. Все было здорово.

Ручей оказался широким, метра два, местами три. Прозрачная холодная водичка скользила по округлым камням с чуть слышным журчанием. Отсюда на холм взбиралась протоптанная дорога. К удивлению всего отряда, по ней, медленно переползая с ухаба на ухаб, съезжал вниз грузовой «Урал» с несколькими рабочими в кузове.

– Вот на чем надо в поход ходить, – не удержался, чтобы не сострить Димка, с трудом снявший со спины свою нелегкую поклажу. – А вы все с лыжами маетесь. – Эта реплика предназначалась небольшой группке, состоявшей из Зубарева, Юльки и Сапрофени, которые немного в сторонке разбирались с лыжами. Собственно, только эта троица их и взяла, к остальным как-то не явилась столь гениальная мысль – отправиться в поход в самом начале ноября с лыжами.

«Урал», выехав на свободное от леса место, перед самым ручьем круто повернул вправо и ускорил движение. Колямбо безучастно глядел ему вслед и лениво натягивал надоевшие бахилы. Где-то опять свистнул поезд. По соснам пробежался ветер, деревья качнулись и снова выпрямились, поскрипывая стволами.

– Все, поскакали, – скомандовал Олег и уверенным шагом направился по дороге, с которой только что съехал грузовик.

Группа двинулась за ним.

– Колян, подожди, одень мне рюкзак! Сейчас я присяду, и ты на меня накинешь. – Димка подсел, демонстрируя новый способ, как можно взгромоздить осточертевшие «полтонны».

– Стой, а теперь ты мне. – Колямбо, следуя примеру товарища, также несколько присел вниз. – Вот, нормально. А нет, блин, выскользнула. – Его правая рука, промахнувшись мимо лямки, безуспешно хватала воздух, а тяжелый станковый рюкзак тянул назад, не давая шанса вновь ухватиться за болтающуюся петлю.

Димка пытался вернуть, висящий на одном плече рюкзак Колямбо в положение, из которого их мероприятие могло увенчаться успехом. Но от тщетности попыток обоих охватил безудержный смех, никак не способствовавший улучшению ситуации.

– Эй, клоуны, давайте догоняйте! – Это Юлька, находившаяся метрах в двадцати впереди, решила окликнуть застоявшихся «полутонщиков».

– Давай, клоун, гони лямку сюда! – Колямбо резко наклонился вперед, отчего рюкзак почти приклеился к его спине, и расстояние между правой рукой и заветной целью существенно сократилось.

– Сам ты клоун. – Димка завершил дело, уверенно нацепив лямку ему на плечо.

Подъем по дорожке, окруженной высокими соснами, оказался неожиданно длинным. За видимой от ручья частью, шедшей в гору, последовал долгий практически равнинный отрезок. На холме царила ни с чем не сравнимая тишина соснового леса, изредка разбавляемая шелестом хвои или глухим стуком упавшей на снег шишки. Наши города настолько наводнились скрежещущими звуками и этим оглушающим постоянно орущим шумом, что мелодия природы кажется чем-то нереальным, чем-то инопланетным, но таким сладким и приятным, что хочется просто войти в лес, встать и слушать, и слушать, и слушать. Будто тебя уносит в другой параллельный мир.

К тому времени, как они подошли к обратной части холма, был уже почти полдень. В отличие от пройденной части перевала, спуск представлял собой резкий обрыв, метров на тридцать вниз. Конечно, при желании с него можно съехать на одном месте. Однако для этого требовались недюжинные навыки слаломиста, так как местами обрыв становился просто отвесным и существовал немалый риск рухнуть со всей ношей на одну из молодых березок. К счастью, имелся и более традиционный метод спуска в данном месте. Влево вниз вела утоптанная дорожка, серпантином обвивавшая холм.

Но спускаться по ней никто не торопился, отряд наслаждался открывшимся видом на всю местность. Слева, окутанные легкой дымкой, вырастали могучие гребни Большого Таганайского хребта, чуть справа высилась цепь менее рослых гор –