Путешествие от Новой Каледонии до Европы занимало около пяти месяцев. Мишель благополучно пережил целый ряд приключений: встречу с пиратами, бури и шторм, голод и отсутствие воды, пока запасы провизии не пополнили на Канарских островах.

Но его жизнь чуть не унесла изнурительная дизентерия.

У Мишеля были все шансы не выжить после болезни и отправиться кормить акул в водах Тихого океана или одного из морей, что лежали на пути их нелегкого путешествия. Ему посчастливилось не умереть, но по приходу в Беджая [12]он был так плох, что капитан предпочел с ним расстаться. Так Мишель очутился в Алжире – без денег, без близких, обессиленный длительной болезнью.

Однако его заприметил один местный араб, отец шести дочерей. За каждую в приданое он должен был дать хотя бы клочок земли. Сыновей в семье не было. Оценив безвыходное положение и крепкие бицепсы Мишеля, дальновидный старик предложил ему взять в жены свою старшую дочь. Ей исполнилось 18, она давно пересидела в девушках, и усилия матери откормить дочь и придать ей «товарный вид» не увенчивались успехом. Кто разберет, в кого пошла эта девочка – маленькая, худенькая и не темнее испанки. Возможно, дали о себе знать дремавшие гены испанских конкистадоров, несколько веков назад промышлявших в водах Средиземного моря. В те годы свято соблюдалась традиция не брать на борт женщин. Но, сойдя на берег, одуревшие от желания моряки галантностью, деньгами или насилием добивались от местных девушек любви или ее суррогата.

Мишель, получив жену, не получил приданого, лишившись таким образом возможности уйти от тестя и жить своим домом. Но у него на родине земельные участки брачных пар оставались в общине, поэтому ему даже в голову не пришло настоять на каких-либо имущественных правах. Он стал работать на полях тестя, заменив, таким образом, батрака бесплатным работником. Работал охотно, много, так что старик в душе радовался, что не ошибся в выборе.

В природе все стремится к равновесию. Возможно, поэтому у Мишеля один за другим родились пятеро крепеньких темнокожих сыновей – в противовес дочерям тестя, – и только последним ребенком получилась девочка – почти такая же светлая, как мать и вобравшая в себя все лучшие черты от родителей, как многие дети смешанной крови. Назвали дочь Джуманой. Это она со временем станет матерью Алена.

Вся наша жизнь зависит от лавины случайностей.

Не открой Джеймс Кук Новую Каледонию, канаки, возможно, долго бы еще собирали кокосовые орехи, славно ловили рыбу, и время от времени закусывали друг другом.

Не подхвати французский барк в одном из портов вирус оспы и не потеряй в пути половину команды, Мишель мирно прожил бы на своей родине, со временем женился на местной девушке и завел кучу маленьких людоедиков.

Не попади в Алжир один из организаторов шоу для выставки погреть свой разыгравшийся ревматизм, не застань в местном кабарэ выступление Джуманы – не изменил бы так круто судьбу девушки.

Звали его Анри. В нем с трудом угадывался талантливый танцор, знаменитый в свое время благодаря редкому дару пластического перевоплощения. Увы, в прошлом, в прошлом! Сейчас это был уже немолодой, раздобревший, несколько пресытившийся атмосферой подмостков парижский антрепренер.

Как ни был Анри искушен в эстрадном искусстве, при виде сольного танца Джуманы он буквально остолбенел. В Париже к Всемирной выставке 1900 года открывалось новое кафе «Прекрасная Фатима». Чтобы обеспечить эстрадной программе восточный флер, подобрали ансамбль наполовину из приезжих, наполовину из местных девушек, как смогли, подучили. Но они и в подметки не годились этой алжирской танцовщице.

Едва заметно поманив пальцем официанта, Анри негромко спросил, кивнув на сцену:

– Кто это? Похожа на европейку…

– Джумана-то европейка? – В голосе официанта зазвучало легкое презрение. – Да она наполовину меланезийка. Ее отец чистокровный канак, из Новой Каледонии.

– Да неужто? – Интонация голоса у Анри тоже заметно изменилась. – Кто бы мог подумать! А на вид девочка что надо. Но они, эти тихоокеанские красотки, рано расцветают и быстро стареют. – Анри оценивающе смотрел на стройную фигуру танцовщицы. – Ведь у этой девицы, пожалуй, нимфеточный возраст? Лет примерно 14–15, не более?

– Да нет, ей уже все 17! – Официанту нравилось проявить осведомленность перед столичным гостем. – Это она в мать такая. Та тоже еще до недавнего времени походила фигурой на подростка. Кто этих полукровок поймет?

– А пригласи-ка ее после выступления ко мне за столик, дружок! Можно такое устроить?

– Да как сказать. Пригласить можно, но на многое не рассчитывайте. За нее отец глотку перегрызет в прямом смысле слова. Людоед как-никак.

– Я же работу ей предложу, в Париже! Какой родитель откажется от счастья дочери? – Анри с ноткой пренебрежения объяснил свой интерес к танцовщице. Его, проведшего весьма и весьма бурную молодость, сейчас любая девушка интересовала только с одной точки зрения: способна ли она завлечь публику.

– Ну, не знаю. Попробуйте. Очень уж родитель ее любит, боготворит прямо. Кто бы от такого дикаря ожидал.

Вряд ли официант, бросая едкую реплику, имел в виду что-либо конкретное. И даже если были основания обвинять Мишеля, то совсем другие.

У коренных жителей Новой Каледонии своеобразные обычаи. Мужчины, если не воюют, любят поговорить, погулять, а хозяйством и многочисленными детьми занимаются только женщины. Девушку в племени лишают невинности всем мужским коллективом, зато дома мужчин строго отделены от домов женщин, оба пола проводят ночь отдельно. С точки зрения европейцев – да, полнейшая дикость.

Но Мишель уже стал достаточно цивилизованным, чтобы не только каждую ночь делить ложе с женой, но и заниматься собственными детьми. И, как часто бывает у отцов, мужские амбиции которых вполне удовлетворены появлением старших сыновей, вся родительская любовь выплеснулась на младшую дочь.

Любящие родители зачастую становятся уязвимыми перед обожаемыми чадами. Джумана, наслушавшись от Анри обещаний о всемирной славе и баснословных заработках благодаря дебюту во время выставки, тут же заявила о своем решении отправиться в Париж. Мишель, не умея возразить любимой дочке, выдвинул единственное непреложное условие: он едет с ней. Анри заверил родителя, что хоть какая-нибудь работа ему найдется – и вскоре троица уже пересекала Средиземное море.

Не знать будущего: это подарок судьбы или наказание Божье? Когда Джумана расставалась с отцом у входа в колониальный павильон, куда тому посоветовал обратиться Анри, она и представить не могла, при каких обстоятельствах встретит отца в следующий раз. В последний…

Так как до премьеры оставались считанные дни, для Джуманы началась бешеная работа. Вспомнить об отце просто не было времени. Но она частенько видела Анри – и его присутствие создавало иллюзию, что и отец где-то рядом. И при первой же свободной минутке она его найдет.