Владыка кивнул. Все правильно: как только эльфы осознали, чем владеют, и поняли, что теперь для них никто не соперник, то могли так озлобиться, что решили отомстить. Возможно, намеревались сперва попугать, а потом…

Тирриниэль снова покосился на владычицу.

— Вероятно, эта встреча прошла не слишком спокойно?

— Главы трех ваших родов вернулись с множеством невыполнимых требований. Угрожали совету и владыке. Пытались запугать придворных, кого-то даже сожгли…

«Похоже, ошалели от собственного могущества, — спокойно заключил Тиль. — Вполне могу их понять — то ядро, что стало основой нашей магии, действительно способствует усилению инстинктов. В том числе зависти, мстительности… а уж если за годы отлучения эльфы научились ненавидеть сородичей, то вполне вероятно, что после их возвращения на Эолларе произошел небольшой апокалипсис».

— Они никого не пожелали слушать, — с горечью продолжила Эланна. — Посчитали, что имеют право делать все что угодно. Они посмеялись, когда владыка сказал, что они потеряли души. «Огонь жизни» свел их с ума и превратил в чудовищ! А когда владыка разгневался и потребовал отречения, они… они выпустили свою магию на свободу…

Она отвернулась и до боли сжала кулаки.

— Это было страшно, ллер. Я видела, что случилось, в памяти отца. Тогда он был молод и не претендовал на трон, потому что наследовал лишь в третью очередь после старших братьев. Однако в тот день из всей нашей ветви уцелел только он. И дед, который усилиями лекарей прожил еще несколько столетий, прежде чем обрел покой. В тот далекий день Эоллар пострадал от магии отступников. Земля покрылась пеплом по щиколотку. Тысячи погибших, многие тысячи раненых, над Алиарой несколько месяцев полыхали пожары… весь народ взялся за оружие, чтобы остановить безумцев. А с нами — люди, гномы… все, кто посчитал своим долгом помочь. Но наших сил все равно не хватило, чтобы остановить их, поэтому мы… мы проиграли, ллер. Мы ничего не смогли им противопоставить, и именно это было страшно!

Она прерывисто вздохнула.

— Я не стану вас утомлять подробностями. Достаточно сказать, что из мужчин нашего народа в той войне уцелела лишь треть. Мы потеряли почти всю правящую ветвь. На Алиаре из одного материка образовалось сразу четыре, морское дно на большем своем протяжении опустилось, а где-то, напротив, сильно поднялось. То, что было построено, оказалось разрушено до основания. То, что жило, оказалось безвозвратно уничтоженным. Нам пришлось начинать все заново. Да и то лишь тогда, когда в войну вмешались Создатели, потому что только с их помощью войну удалось остановить.

— Значит, потом был суд? — недобро прищурился Тирриниэль. — Судили тех, кто уцелел в той войне?

— Да. На Скальных берегах, где испокон веков обитали Создатели, — тихо ответила Эланна. — Но это было еще одной ошибкой. Правда, уже не нашей, а Создателей.

— Почему вы так считаете?

— Никто из нас не присутствовал на суде, ллер, — твердо посмотрела на Тиля владычица. — Однако зарево над Скальными берегами было так велико, что его видели даже на Бравегоне. Конечно, мы не знаем, что именно там случилось, но именно в тот день Скальные берега оказались разрушенными. А Создатели покинули Алиару, и больше их никто не видел.

— Вы тоже полагаете, что это — наша вина?

— Не ваша, — устало отвернулась эльфийка. — Поверьте, я понимаю разницу. Это вина ваших далеких… для вас — далеких, конечно… предков, которых мы искренне считали погибшими. Однако, как недавно выяснилось, какая-то их часть сумела выжить и смогла уйти в другой мир.

— А теперь вернулась, — хмуро закончил Тиль.

Эланна тяжело вздохнула.

— Я должна была вам это рассказать, чтобы вы лучше понимали, почему нам так трудно. С тех пор на Лиаре прошло много времени… много даже для бессмертных. Вы стали другими. Сумели найти равновесие со своей силой. Обуздали «Огонь жизни» и сохранили разум. Однако для нас время текло иначе. На Лиаре в это время прошли многие сотни эпох, за которые не осталось никого из тех, кто принес сюда великое горе… у вас сменились многие поколения бессмертных, в чьей жизни не осталось даже памяти, не говоря уж о былой неприязни… а в этом мире минуло лишь шесть тысячелетий. Совсем немного для тех, чей век исчисляется десятками эпох.

— Мне жаль, — неожиданно обронил темный владыка. — Жаль, что наш приход означает для Алиары возрождение старых страхов. Жаль, что он принес вам лишь горькие воспоминания. И еще больше жаль, потому что я не могу сказать, что они совсем беспочвенны. Однако мне бы не хотелось, чтобы они встали между нашими народами неодолимой стеной и подтолкнули к неверным решениям. За годы изгнания мы многое забыли, но и многое обрели. Мы научились ладить со своим «Огнем». Мы нашли новый дом, леди. Настоящий дом, и нам нет нужды зариться на ваш. Ведь в некотором роде мы — это не те ушедшие, которых вы так боялись. К тому же вернулись сюда мы, а не они. Мы — понимаете, леди? Я не хочу сказать, что мои предки не совершали ошибок, и не имею в виду, что мы совсем за них не в ответе, однако сегодня мы все же здесь. И пришли в том числе для того, чтобы показать — мы не враги Алиаре.

Эланна слабо улыбнулась:

— Мне бы хотелось в это верить.

Тиль серьезно кивнул:

— Мне бы тоже хотелось, чтобы вы поверили.

Она ненадолго замолчала, нервно теребя тонкими пальцами кружевной платок и изучая клубящуюся темноту под ногами.

— Я видела ваш мир, ллер. Не скажу, что было легко на это решиться. Но когда я пришла в Золотой лес, то подумала, что прошлое действительно осталось для вас далеко позади. Я долго сомневалась, наблюдала, изучала вас, сравнивала с образами из памяти рода, что подарил мне отец… но Лиара цветет рядом с вами. Одаривает, как собственных детей. Вы сумели полюбить ее, а она за это приняла вас. Это чудо, ллер. Самое настоящее чудо, раз те, кто нес с собой только смерть, вдруг научились ценить жизнь.

Тиль благодарно поклонился:

— Я рад, что вы сумели это увидеть. Но таковы законы мироздания, и их не обойти никому. Признаться, я много думал об этом. Особенно в последние несколько дней, потому что в вашем мире меня почему-то стали посещать очень странные…

Тирриниэль осекся и прислушался. Какое-то время стоял неподвижно, с силой стискивая похрустывающие от такого напора перила, но потом на его лице появилось непонятное выражение, а из груди вырвался долгий вздох.

— Что не так? — беспокойно повернулась Эланна, едва не позабыв, о чем сейчас говорила.

— Таррэн…

— А что с ним?

— Вы не слышите?

Рен Эверон обратился в слух. Какое-то время он ничего не понимал, потому что вечер слишком уж сильно полнился шелестом листвы, стрекотом цикад, порыкиванием эолларских львов. Но потом что-то изменилось в воздухе. Неуловимой тенью пронеслось над притихшими садами, заставляя крикунов умолкнуть, шебуршащихся у корней грызунов — неверяще замереть на месте. А самых чутких и понимающих — изумленно привстать на задние ланы и всем существом потянуться в сторону южного крыла, из которого полилась мелодия эльфийской флейты.