На полках лежали люди. Чтобы умещаться в отведенном для отдыха объеме им приходилось жаться, корчиться, втискиваться в коечные щели, непрерывно шевелясь личинками в тесных коконах влажных простыней, безнадежно стараясь найти удобное положение. Закрытые глаза, распущенные рты, кожа, примерзшая к костям черепа.

Непрестанный шорох десятков тел, ищущих покоя, добавлялся к ставшему здесь громче хрипу и бульканью. Только теперь Сворден сообразил, что никакой это не хрип и не бульканье, а голос, читающий нечто монотонно, с усилием, будто пересиливая жуткую боль, изредка срываясь на крик и всхлипы. Слова казались знакомыми, но они отказывались складываться в нечто осмысленное. Как и многочисленные надписи внутри дасбута.

Странно, но здесь свора оживилась. Они уже не шли друг за другом, вздрагивая от малейшего неожиданного шума, а заглядывали в кубрики, даже осмеливались заступать за порог, выискивая поживу.

Гнездо вытащил целый ворох мохнатых шуб, выбрал одну, которая казалась не такой поношенной, как остальные, и поменьше воняла, и тут же в нее облачился.

Клещ залез в один из кубриков, долго там возился, пыхтел, чем-то гремел, пока не выволок оттуда запечатанную банку. В мутной жидкости плавала какая-то отвратная дрянь, то ли живая, то ли законсервированная – в синюшном свете не разобрать. Довольный приобретением, Клещ упаковал добычу в рюкзак.

Пятнистый поначалу опасливо заглядывал в кубрики, стараясь не заступать внутрь и крепко держась за притолоку. Он вытягивал шею, принюхивался, морщился, отшатываясь назад в проход при каждом шевелении спящих. Постепенно набираясь храбрости по мере того, как Гнездо и Клещ набивали рюкзаки и подсумки добычей, Пятнистый на цыпочках заходил в кубрики, шурудил на столе, ощупывал стены в поисках нычек. Висящая на животе торба округлялась.

В одном из кубриков Сворден заметил на полке книжку. Гнездо, Клещ и Пятнистый, уже побывавшие тут, книгой не заинтересовались. Сворден взял ее, стряхнул крошки, перелистал.

Книга состояла из одних картинок с короткими подписями. Описывалась жизнь странного создания, скорее даже, некоей особи женского пола, которая прислуживала бравому офицеру – судя по шубе и высокой шапке. Особь проживала в бочке с ледяной водой и периодически вовлекалась хозяином во всяческие авантюры – исключительно патологические и извращенные. Картинки отличались высокой степенью детализации. Сворден сунул книжку в карман.

Тем временем Пятнистому не повезло. Окончательно осмелев, он потерял бдительность. В одном из кубриков Пятнистый приметил оставленную недоеденной большую горбушку консервированного хлеба. Гнездо и Клещ резко пахнущим куском побрезговали, но Пятнистый решил такую добычу не упускать. Он схватил хлеб, не заметив, что тот полностью выеден. Крыса оставила лишь корку и притаилась внутри. Пальцы Пятнистого показались ей соблазнительной добычей.

Сворден вовремя заметил, что творится неладное. Он схватил Пятнистого, ударил по руке, выбивая хлеб, ладонью зажал рот. Крыса вцепилась когтями в обшлаг куртки, обмотала длинный хвост вокруг запястья и продолжала пожирать пальцы Пятнистого, скусывая фалангу за фалангой.

Несчастный бился и врывался. Сворден перехватил его руку около локтя и несколько раз ударил о переборку. Крыса срывалась, повисала на хвосте, но затем ловко изгибалась, вцеплялась в кровоточащие обрубки и продолжала прерванную трапезу. Глаза твари горели красным.

Подоспел Церцерсис, протиснулся между Сворденом и переборкой, перехватил руку Пятнистого и ловко пригвоздил крысу ножом к двери кубрика. Животное корчилось, пищало, размахивало лапами и било хвостом. Церцерсис оттолкнул Свордена, все еще зажимавшего Пятнистому рот, выдернул нож с насаженной крысой и размозжил ей череп каблуком.

Пятнистый стонал.

– Пригни его, – приказал Церцерсис.

Сворден налег на Пятнистого, а Церцерсис тем временем прижал его искалеченную руку к палубе и откромсал оставшиеся обрубки пальцев.

– Вот тварь, кехертфлакш, – выругался Церцерсис, непонятно кого имея в виду – Пятнистого или крысу.

– Сдохнет, – сказал Гнездо. Он присел на корточки и обмотал ладонь Пятнистого бинтами.

– Дотянет, – Церцерсис ободряюще хлопнул Пятнистого по плечу.

По кубрикам больше никто не лазил. Из жилого отсека они спустились еще на один уровень в узкий проход между гудящими трубами и проводами. Кое-где попадались закутки, отгороженные раздвижными панелями, внутри которых мигала аппаратура, по круглым циферблатам ползли стрелки, на столах лежали раскрытые тетради с записями.

Пятнистый нянчил раненую руку, вообще потеряв всякий интерес к происходящему. Кое-как наложенная повязка подтекала кровью. Клещ часто оглядывался на приятеля.

Гнездо, ведший остатки своры, ловко нырял в люки, пригибался там, где трубы обрастали вентилями, норовя снести череп незваным гостям, взлетал по трапам и так же ловко по ним соскальзывал, держась лишь руками за вытертые до блеска перила.

Иногда им встречались члены экипажа, но уже без шуб и шапок, а в серых робах и сандалиях на голые ноги. В моряках не осталось почти ничего пугающего – они походили на бледные тени умерших, которые не заметили, что жизнь окончательно ушла из тел, и безразлично продолжали выполнять свои обязанности. Лишь их глаза при случайной встрече со взглядами своры порождали дрожь – чудилось, что из пыльной пустоты зрачков этих как бы мертвых тел наблюдало за внешним миром иное существо – всемогущее и равнодушное.

Сильнее ощущался привкус радиации. Монотонный голос, доносящийся из отверстий внутренней связи, заглушался пыхтением пара, который вырывался из соединений труб. Сворден слышал слабое шуршание под дырчатым настилом палубы. Но на крыс это не походило. Там двигалось нечто более мелкое и гораздо более многочисленное.

Внезапно Гнездо остановился и предостерегающе поднял руку. Сворден придержал Пятнистого за плечо. Клещ присел было на корточки, но тут из дренажных отверстий поползли тараканы – сначала по одному, а затем – набирающими силу потоками. Насекомые покрыли все пространство до люка шевелящимся ковром, сотканным из обычных мелких синих экземпляров с вкраплениями больших белых и совсем уж огромных прозрачных – порождений скверно защищенного реактора.

– Стоять, – сказал Церцерсис. – Не двигаться.

Свет померк. Сворден увидел, что из следующего отсека навстречу им движется нечто бесформенное, заполняя весь проход. Гнездо попятился, оттесняя Клеща и Пятнистого. Сворден остался недвижим, лишь ухватился за трубы. Церцерсис пробрался вперед.

Из темноты появились щупальца, покрытые редкими щетинками.

– Трахафора! – Гнездо качнулся назад.

Клещ и Пятнистый развернулись и навалились на Свордена. Руки соскользнули с влажных труб, и он опрокинулся на спину. Тем не менее, ему удалось схватить беглецов за ноги, и те тоже повалились на палубу. Они ворочались в узком проходе, пытались ползти, пинались, но Сворден держал крепко.

В образовавшейся куче невозможно было разобрать, что же происходило впереди. Тогда Сворден ловко перекувырнулся назад, оседлав Клеща и Пятнистого. Те забились еще сильнее.