Пока Зоя Васильевна метала гром и молнии, Борис незаметно стянул у нее переноску и заглянул внутрь. На него затравленными глазами смотрел большой, пушистый, черно-белый кот. Отправив переноску в спальню, Борис вернулся и загородил собой Агрипину.

— Замки сменил я, — сказал он, повысив голос.

Маркиз, Казахстан и весло

— Замки сменил я! — сказал Борис, повысив голос.

Зоя Васильевна прекратила кричать на Агрипину и оглядела его с головы до ног.

— То есть как это вы? Вы как посмели? Да что это такое! — снова разошлась она, только теперь в адрес Бориса.

— Мама, прекрати! Это моя квартира, и я не желаю видеть в своем доме непрошенных гостей, — перебила ее Агрипина. — У меня, между прочим, есть своя личная жизнь.

Зоя Васильевна внезапно успокоилась и с презрением посмотрела на Бориса.

— Вижу я твою личную жизнь. Надолго ли? Ты же ему, небось, не рассказала про скачки свои, про то, что хозяйка из тебя никакая. Даже Славик, на что уж терпеливый человек был, и тот не выдержал, сбежал. Кто ж выдержит, когда в доме настоящего уюта нет.

Борис зажмурился и сжал кулаки. Агрипина покраснела, на глазах выступили слезы. Из спальни донеслось жалобное мяуканье.

— Маркиз, Маркиз! — спохватилась Зоя Васильевна и зашипела на Бориса: — Ты что с котом сделал?

— Мама, откуда у тебя кот? И зачем ты его сюда принесла?

Зоя Васильевна притащила из спальни переноску и открыла ее, но кот выходить категорически отказывался.

— Маркиз, кыс-кыс-кыс… Маркизушка, выходи. Теперь это твой дом, кыс-кыс-кыс, — приговаривала Зоя Васильевна, выцарапывая кота из переноски.

Агрипина схватилась за голову и рухнула на диван. Борис сходил за водой и подал ей стакан. Тем временем переноска развалилась и несчастный Маркиз, припадая брюхом к полу, заметался по комнате в поисках укрытия.

— Мама, ты где его взяла? — устало спросила Агрипина. — Ты же всегда была против кошек в квартире…

— Это временно. — Зоя Васильевна уселась в кресло. — Маркиз побудет у тебя, пока Алевтина Демидовна не вернется.

— И надолго это?

— Не знаю. Как Антошу проводит, убедится в его безопасности, так и вернется. — Она еще раз с презрением оглядела Бориса и многозначительно выдала: — Умные-то мужчины уже купили билеты, куда надо.

— А куда надо — это куда? — вступил в разговор Борис.

— Кто в Грузию, кто в Казахстан. Антоша вот в Казахстан поехал. Алевтина Демидовна узнавала, там фотографам хорошо платят.

— Дайте угадаю, билеты ему тоже она покупала?

— Конечно. Билеты купила, собрала, что нужно. Мы кредит взяли, чтобы на первое время ему было на что жить. Антоша в Астану едет, там жилье дорогое…

Агрипина и Борис переглянулись и в один голос спросили:

— Мы? Что значит “мы”?

— Ну… у нее квартира в залоге, так она попросила кредит под мою взять. С банком повезло, за два дня все оформили…

Из-за дивана подал голос Маркиз.

— Какой корм ему давали, знаете? — сухо спросил Борис у Зои Васильевны. Она полезла в сумку, вытащила листок с указаниями Алевтины Демидовны по поводу Маркиза, затем принялась искать очки…

Борис не стал ждать, выхватил список, взял зонтик — дождь лил, не прекращаясь, — и побежал в торговый центр, благо он был рядом.

Пока его не было, Агрипина продолжила расспрос Зои Васильевны, седея с каждой минутой. Сумма кредита была такой, что с мечтой о собственной лошади можно было попрощаться. Хорошо хоть взяли его в Надежнобанке, а не в конторе по микро и прочим займам. Иллюзий, что кредит будет гасить Антоша, у Агрипины не было.

Борис пятой точкой чуял, что бежавший от мобилизации Антоша развел старушек по полной программе. То, что банк взял в качестве залога квартиру, говорило о том, что в жизни Зои Васильевны, а, значит, и Агрипины, грядут большие проблемы. Вернувшись в квартиру, он прошел на кухню, наполнил миски водой и кормом, высыпал в лоток наполнитель. Отодвинул диван, достал кота, показал ему лоток и сунул носом в еду. Закрыл Маркиза на кухне, чтобы осваивался, и прошел в зал.

Агрипина и Зоя Васильевна удивленно уставились на весло в руках Бориса.

— Коту я все купил… А это, Зоя Васильевна, вам! Гребите отсюда, пожалуйста, и не возвращайтесь, пока не осознаете, что ваша дочь — прекрасный человек, заслуживающий любви и уважения.

Все, что ни случается — всегда к лучшему!

Борис настоял на том, чтобы весло Зоя Васильевна забрала с собой.

— Смотрите на него и размышляйте, почему вы собственную дочь за человека не считаете, — зло проговорил он, запихивая весло на заднее сиденье такси.

Агрипина была в шоке. Зоя Васильевна кричала на Бориса, а он непреклонно настаивал на том, что она должна покинуть квартиру. На кухне благим матом орал кот. Только когда мать уехала, Агрипина немного пришла в себя и обрела дар речи.

— Что же теперь будет? — прошептала она, обняв себя за плечи.

— Все будет хорошо, — уверенно сказал Борис и прижал ее к себе. — Теперь все будет хорошо. За маму не переживай. Это как нарыв вскрыть. Страшно, больно, но надо. И на будущее запомни, что свои границы надо отстаивать сразу. Вспомни, как тебя тренер учит. Лошадь не ответила два раза на шенкель — добавляем хлыстик. Поверь, с людьми это так же работает.

Они говорили долго, с перерывом на поесть, и в конце концов Агрипина согласилась с Борисом, что никакой катастрофы не случилось. Разумеется, исключая ситуацию с кредитом и орущим котом. Маркиз никак не хотел успокаиваться. Он бродил по квартире и безуспешно искал хозяина.

На следующее утро, пока Агрипина готовила завтрак, Борис вышел на лоджию и набрал номер своего давнего знакомого.

— Алексей, доброго утречка. У меня теща в кредит влипла… Что? Да нет, будущая. Нет, не мошенники, хуже. В Надежнобанке брала. Деньги скорее всего уже за границей. Скажи, есть какие-то шансы все назад отыграть? Угу. Хорошо, понял, узнаю. Спасибо, тогда спишемся.

Агрипине Борис ничего не сказал, чтобы не обнадеживать зря, и к обеду повез ее в “Совиное гнездо”. Дождь не прекращался, и он шутил, что зря отдал весло, надо было себе оставить и лодку прикупить.

Оказавшись на конюшне, Агрипина повеселела. Да гори оно все синем пламенем. Не будет у нее своей лошади, будет на разных ездить, они все любимые и замечательные. А еще Борис сказал те самые слова, которые ей долгие годы хотелось услышать и от мамы, и от бывшего мужа. После этих слов внутри нее что-то повернулось в