честна с ним в следующий раз, когда увижу его. Но это было бесполезно. Он поглотил мои мысли, вторгся в мои дни самым лучшим образом.

И я имела в виду это буквально. Каждый день я видела его… Я хотела его всё больше. Но я слишком боялась сделать то, что обещала себе… рассказать ему о своих чувствах.

Если раньше это не было очевидно, то теперь стало кристально чисто ясно. Рофус хотел меня, но держался в стороне. Я слышала, как другие сотрудники говорили о том, что за последние пару недель они видели его чаще, чем за все годы работы на него.

Мне хотелось верить, что эта перемена, которую все видели в нём, произошла из-за меня, но вслед за этой мыслью я почувствовала себя очень эгоистичной. Но безмолвное влечение, которое было между нами — или, по крайней мере, у меня было к нему — тяготило меня. Я хотела просто рассказать ему, что чувствовала, что я была сбита с толку этими противоречивыми эмоциями.

Но пока я не стала сильнее эмоционально, я держала свои чувства при себе. Так было безопаснее.

Я направилась в свою комнату, солнце уже село, коридор был тускло освещён настенными бра. Большую часть вечера я занималась чисткой теплицы сверху донизу. Мне нравилось быть там, вспоминая время, проведённое там с Рофусом, хотя и недолгое. Виды и запахи окружающей меня флоры расслабили каждую часть меня. Или, может быть, это было воспоминание о том, как он прикасался ко мне, нежно заботясь обо мне.

Я свернула за другой угол и услышала треск, отчётливый шум пламени, скользящего по брёвнам.

Я последовала за звуком к приоткрытой двери и толкнула её ещё немного. Свет был выключен в помещении, похожем на кабинет, но свет от пламени заливал комнату приятным янтарным сиянием. Я толкнула дверь ещё немного, и моё сердце остановилось, когда я увидела большое тело Рофуса. Он наклонился вперёд, сидя на кожаном диване перед камином. Его голова была опущена, и я могла видеть стакан с ликёром в его руке, положение, в котором он был, открывало мне вид сбоку на его массивное тело.

Уйти было, вероятно, лучшим вариантом, просто пойти в свою комнату и забыть, что я хотела ему сказать, и вести себя строго профессионально. Но я не хотела этого. Я сжала рукой дверной косяк, моё сердце бешено колотилось, в горле совсем пересохло.

— Как долго мы собираемся делать это? — сказал Рофус, всё ещё опустив голову и глядя на свой бокал, но его вопрос явно был адресован мне.

Я застыла на месте, моё сердце остановилось на секунду, прежде чем забилось сильнее и быстрее, чем в прошлый раз.

Он повернулся так, чтобы видеть меня.

— Ты войдёшь и закроешь дверь, сядешь и поговоришь со мной?

Секунду я не могла пошевелиться, но, наконец, мои ноги заработали, и я обнаружила, что делаю именно это. Когда я села на диван и нас разделяло лишь небольшое расстояние, мне пришлось напомнить себе дышать. Он не говорил, даже не двигался. Он просто наблюдал за мной.

— Что-нибудь выпьешь? — Рофус поднял свой бокал, но я покачала головой. Я уже устала и знала, что алкоголь только усугубит ситуацию. Но несмотря на то, что сейчас слова «моя кровать» звучали совершенно невероятно, я не хотела идти туда одна.

Боже, возьми себя в руки.

Он кивнул и допил остаток своего напитка, прежде чем встать, подойти к камину и поставить бокал на каминную полку. Рофус стоял там долгие секунды, и когда, наконец, повернулся ко мне лицом, его тело было частично окутано тенями.

— Я не собираюсь болтать об этом, Бритта.

Услышать, как он назвал моё имя, было как добавить газа в огонь.

— Я должен был сказать что-то за завтраком, но я известен своей грубостью, и отпугнуть тебя — это последнее, что я хочу сделать.

— Отпугнуть меня?

Он придвинулся ближе ко мне, и я выпрямилась, моё тело было таким разгорячённым, таким готовым. Я была мокрой между бёдер, и мои соски были готовы разорвать ткань рубашки.

— Не лги и не говори, что не чувствуешь этой связи, этой химии между нами. — Теперь он сидел на краю кофейного столика, его колени почти касались моих, его тело заслоняло свет от камина. Сейчас я едва могла различить черты его лица.

Я не говорила, не могла. Но я хотела. Боже, мне хотелось поговорить с ним, сказать ему, что да, я тоже чувствовала что-то невероятное, когда он рядом… когда я думаю о нём. А потом я закрыла рот, поняв, что только что произнесла вслух те самые слова. Жар покрыл моё лицо, и я опустила голову, чувствуя смущение. Я никогда ещё не была такой смелой.

Рофус протянул руку и запрокинул мою голову назад, положив палец под подбородок. Я смотрела ему в глаза, и, хотя тьма скрывала его лицо, я могла видеть, насколько голубыми были его радужки.

— Я хочу тебя, Бритта. Я хотел тебя с тех самых пор, как увидел тебя в первый день, когда ты пришла на собеседование. — Он провёл пальцем по моему подбородку. — Ты особенная, и ты заставляешь меня дышать. Ты заставляешь меня выйти из-за стены, за которой я прятался десять лет. — Он продолжал гладить меня. — Ты заставляешь меня хотеть снова стать человеком. — Он наклонился вперёд на дюйм, но остановился. — Вот почему я боялся напугать тебя.

Я не могла дышать, поэтому встала и отошла на несколько шагов назад, но мне не хотелось уходить. Я просто хотела быть честной.

Затем сделать это.

— Я чувствую это, — прошептала я.

И я хочу испытать это прямо здесь, прямо сейчас, несмотря ни на что.

Он издал этот глубокий звук в своей груди.

— Скажи это ещё раз, громче.

Я сглотнула и облизала губы, глядя ему в лицо.

— Я тоже это чувствую, Рофус. И я хочу большего.

Глава 6