Проснулся я от голода. Солнце стояло высоко в небе. Я встал, засунул ранец под кровать и снова пошел к старшине, который по-прежнему читал. Я спросил, где мне можно поесть.

– Вам выдадут такие же карточки, как гражданским лицам, – ответил он. – С ними вы сможете покупать талоны в столовую в служебном здании. Или, если захотите, купите талоны на обед в одну из заводских столовых. Ужинать можно либо в служебном здании, либо в городе, куда доедете на поезде. В Цинновице есть несколько хороших ресторанов. – Он улыбнулся. – У нас нет комендантского часа, но при отъезде с острова Узедом обязательно берите с собой пропуск. – Он посмотрел на часы. – Карточки вы получите к вечеру. А на сегодня я выпишу вам талон. Кстати, в подвале служебного здания есть небольшой магазин, где продается колбаса, сливочное масло, варенье, печенье и тому подобное. По карточкам, конечно. – Он небрежно заполнил талон. – Держите. Я возвращаю ваше командировочное предписание. Пользуйтесь им как пропуском, пока я не выдам вам постоянный пропуск. Подайте заявку в службу безопасности завода, чтобы вам выдали жетон.

После обеда, оказавшегося лучше, чем в обычной столовой, я пешком отправился в отдел кадров. За пределами ворот лагеря я повернул направо и пошел по дороге на север: сначала мимо станции, которую мы проезжали утром. За пределами станции находился Зайдлунг – поселок, наполовину скрытый за деревьями, кустарниками и виноградными лозами. От легкого ветерка колыхалось развешанное белье. Я услышал приглушенные, но радостные детские голоса.

Далее находились ангары для технического обслуживания заводских электропоездов. Вероятно, ангары длиной 150 метров с четырьмя параллельными пу тями были частью берлинской и гамбургской надземки. Дорога проходила мимо главного входа в поселок, построенного в стиле Третьего рейха: в середине архитрава красовалась массивная свастика, длинные ряды одина ковых домов окружали здание контрольно-пропускного пункта.

Пройдя менее километра, я увидел большое изолированное строение из железобетона. Именно сюда я и шел – Werk Süd – «Завод-Юг» – в новое административное здание. Несмотря на то что оно было недостроенным, в нем уже работали. Признаки строительства были повсюду: оборудование, штабели из труб, кирпич, песок, гравий. Позади главного здания вытянулись двухэтажные времянки.

Я вошел в здание, наполненное шумом множества работающих пишущих машинок, и спросил капрала Дома, ставшего очередным примером «вольнонаемной» армии. Когда я представился, он обратился к симпатичной темноволосой девушке, печатающей на машинке.

– Фрейлейн Клингер, пожалуйста, передайте мне папку.

Она поднялась и поставила перед ним коробку с папками.

– Итак, вы… инженер-электрик.

«Ну, – подумал я, – наши переговоры значительно продвинулись вперед».

– У нас несколько заявок. Больше всего специалисты нужны господину Брютцелю в департамент BSM и господину Маасу в департамент BGS. Обратитесь к ним в первую очередь.

BSM означало Bord, Steuer und Messgeraete – летательные аппараты, система наведения и телеметрия, а BGS – Bau-Gruppe Schlempp – независимый департамент, отвечающий за строительные работы на заводе. Капрал Дом объяснил мне, как пройти в департаменты, и попросил передать Брютцелю и Маасу, чтобы они сообщили ему о результатах собеседования.

– Окончательное решение, – прибавил он, улыбаясь, – примет господин Сандермейер.

Казалось, никто не торопится подключить меня к работе. Никто не требовал от меня тщательно отрепетированного рассказа о времени до моего приезда в Пенемюнде. Я с трудом привыкал к царящей вокруг гражданской небрежности. Мне приходилось быстро отвыкать от привычки постоянно быть начеку, машинально винить себя за неаккуратность в одежде, разочаровываться от необходимости совершать марш-броски только ради того, чтобы не сидеть на месте. Я облегченно вздохнул. Летний воздух был чистым и свежим, полуденное солнце – ярким и теплым. Война казалась чем-то далеким.

Мне следовало отправляться дальше на север, и я сел в поезд. Я проехал мимо промышленных зданий, едва видимых сквозь аккуратно прореженные лесные насаждения. Над всеми зданиями возвышался огромный ангар длиной более 250 метров и почти такой же ширины. Позже я узнал, что ангар – это Fertigungshalle 1, или просто F-1 – производственный цех № 1. Этот ангар стали строить в секторе «Завод-Юг» в первую очередь и скоро должны были сдать в эксплуатацию.

Я вышел из поезда на станции Werk Nord – Завод-Север и, время от времени спрашивая дорогу, направился по оживленным улицам с офисными и лабораторными зданиями. В конце концов я прибыл в здание департамента BSM.

В большом, уютном кабинете на втором этаже я встретился с господином Брютцелем и его помощником, господином Генгельбахом. Между нами состоялся, как мне показалось, бесконечный разговор в основном о моем профессиональном опыте. Мне стало не по себе от их явного нежелания принять меня на работу немедленно. Я убеждал себя, что им необходимо оценивать любого новичка, но логические доводы мне не помогли. При прощании господин Брютцель был вежлив и доброжелателен, но не выказывал никакой заинтересованности в моих навыках. Я с опаской подумал о перспективе вернуться на русский фронт.

Обогнув железнодорожную станцию, я вскоре добрался до района департамента BGS, где находились жилые и офисные здания.

С самого начала я почувствовал совсем иную атмосферу. Господин Маас – грузный, беззаботный, веселый человек с хорошим чувством юмора – кратко поговорил со мной о моем опыте работы, а затем объявил, что немедленно примет меня на работу в свой департамент.

Я с энтузиазмом согласился. Мне даже в голову не пришло, что, возможно, я не буду работать непосредственно с ракетами. Но в то время мне все казалось прекрасным – я собирался присоединиться к команде Пенемюнде. Воспоминания о русском фронте уходили в прошлое. Немного поболтав с господином Маасом, я ушел. Я прогулялся до станции по залитым солнцем улицам, затем в тени величественных сосен, которые росли здесь задолго до начала строительства завода, сел на ближайший поезд и вернулся в центр.

Несколько дней прошли без особых событий. Один день я провел на пляже в Козерове. С нетерпением ожидая назначения на должность, я не понимал, почему это занимает столько времени. Я убежден, что человек без дела – самое несчастное существо. Кроме того, мне еще предстояло впервые увидеть ракету. Однажды вечером Хартмут пообещал, что на следующий день покажет мне завод.

Я только что побрился и надевал мундир.

– Осталось пять минут, – сказал Виттиг.

Он имел в виду регулярную утреннюю перекличку – излишнее мероприятие, оставшееся от регулярной военной службы. Я несколько раз наблюдал за ней в окно, но сегодня мне предстояло идти на перекличку самому.

Солдаты-магистры и солдаты-доктора наук выстраивались в три нестройные шеренги напротив здания, идя вразброд, затягивая ремни и застегивая мундиры. Старшина беззаботно шел по тротуару. Крики из шеренг побуждали его поторопиться.