В пору крепостничества здесь, сказывали местные старцы, была дальняя вотчина отставного генерала помещика Кожина Никтополиона Григорьевича, где окрестные крестьяне отбывали барщину. Отсюда, кстати, и название деревни.

В Барщинке проживали Лавровы, Павловы, Смирновы, Румянцевы, Володарские, Соболевы. Дмитриевы и Блюхеры. Причем Блюхеров было две ветви: «Блюхеры-холодные» и «Блюхеры-горячие».

Откуда взялась в исконно русской глубинке такая странная, на иностранный манер, фамилия — Блюхер? Барщинские предания утверждают, что она берет свое начало от прозвища одного из крепостных мужиков — Феклиста. Ушел Феклист на Отечественную войну 1812 года, храбро сражался с французами и вернулся с наградами во всю грудь. Как увидел Феклиста с полным бантом Георгиев помещик Кожин, так сразу и припечатал с восхищением: «Ну истинный фельдмаршал Блюхер[4]!» И все подхватили: «Феклист — Блюхер»…

Во времена крепостного права крестьяне в России не имели фамилий, все звались по имени или прозвищу. Так и носили Феклист и его дети прозвище Блюхеры. После 1861 года прозвище превратилось в фамилию.

Род Феклиста Блюхера оказался крепким, жизнеспособным и к середине века так разросся, что стал одним из коренных в Барщинке. Леонтий, последыш Феклиста, глава большой семьи — пять дочерей и двое сыновей, владел пахотными землями, слыл зажиточным. В помещики, правда, не вышел, зато всех детей вырастил, в люди вывел. Дочерей выдал замуж, а сыновьям, Павлу и Федору, отдал в наделы, поровну разделив, имевшуюся у него в собственности землю. Но у старшего сына, Павла, — восемнадцать детей, в то время как у младшего, Федора, — четверо. Это неравенство и определило раздвоение рода: отпрыски Павла Леонтьевича стали Блюхерами «холодными», то есть бедными, а Федора Леонтьевича — Блюхерами «горячими», что значит богатыми.

Один из «Блюхеров-холодных», сын Павла Леонтьевича, Константин, как цыган черный, взгляд исподлобья, — копия деда Феклиста, говорили барщинцы. Был он малословный, но на дело хваткий, до хозяйства жадный. Константин рано отделился от отца на свои хлеба. Неподалеку от Волготни раскорчевал участок леса, огородил его жердями. Дом бы теперь на подворье поставить. Но одному не под силу. На помощь пришли деревенские мужики. Всем обществом срубили ему пятистенную избу. Изба получилась добротной: высокой, просторной, светлой. Оставалось хозяйку привести в нее.

Константин давно уже приглядел себе невесту — дочь Василия Григорьевича Медведева из соседней деревни Курганово. Зимой 1899 года решил посватать ее. Анна была девица статью ладная, на лицо пригожая, веселая, певунья, плясунья. Но жених ей не понравился, она на хмурого Константина даже глядеть не хотела. Но Павел Леонтьевич и Василий Григорьевич быстро сговорились и поженили детей, несмотря на сопротивление Анны. «Не плачь, дева, — говорили умудренные жизнью замужние женщины-родственницы, — время нелюбовь сгладит: стерпится — слюбится».

Отца Анны, Василия Медведева, и его сестру Офимью в свое время тоже приневолили. Василия женили без его согласия на нелюбимой девушке, а Офимью силком выдали за крупчатника (помощника мельника) Максимку-корявого. А впоследствии всё у них сложилось благополучно, как у добрых людей. Василий Григорьевич прожил с женой жизнь в мире и согласии, они вырастили двоих детей: дочь Анну и сына Павла. И Офимью судьба не обидела…

Вскоре в семье Константина и Анны появился сын, Василием назвали. В книге актов регистрации населения записано: Блюхер Василий Константинович родился в деревне Барщинка Георгиевской волости Рыбинского уезда Ярославской губернии 18 ноября (1 декабря по новому стилю) 1890 года. Крещен 21 ноября того же года в церкви в Георгиевском-Раменье. Родители: отец — Блюхер Константин Павлович, мать — Блюхер Анна Васильевна, крестьяне, православные.

После Василия Анна родила еще троих детей: дочерей Александру и Елизавету и сына Павла. Однако «не стерпелось — не слюбилось». Отношения между нею и Константином сложились непростые, настоящего бабьего счастья на своем веку она так и не испытала. Вся отрада была в детях. Им она отдавала свою нежность и ласку.

Василий рос физически крепким, подвижным мальчишкой, с острым умом, как говорится, на лету все схватывал. В кого он выдался? «В меня Васька, в кого еще…» — утверждал Константин. «Ну нет, это моя кровинушка, мой первенький!» — не соглашалась с мужем Анна. Она не могла нарадоваться на сына: бог даст, удачливым да славным человеком будет Васенька.

В школу Василий пошел переростком, почти двенадцати лет. В своей деревне учиться было негде. Самая близкая четырехклассная церковно-приходская школа — в Середневке, в полутора верстах от Барщинки. Туда и записали в первый класс Василия осенью 1902 года.

Семья жила бедно. Барщинцы кормились в основном от земли, а она, земля Ярославская, не очень-то щедро откликалась на труд хлебопашцев. Чтобы вырастить хороший урожай, нужно немало положить сил на ниве. У Блюхеров работников только двое, а прокормить нужно целых шесть душ. Поэтому, едва Василий проучился в школе две зимы, отец сказал ему: «Нечего сапоги зря трепать, работать пора, а ты все за партой сидишь».

Барщинцы, да и многие жители окрестных деревень, в нестрадную пору занимались заготовкой дров, древесного угля, ловлей куниц, белок, выдр, других пушных зверьков. Дрова и уголь возили на продажу в Рыбинск и Ярославль. Разбитные артельщики собирали пушнину в крупные партии и оптом отправляли в столицу. Маломощные крестьяне на зиму подавались на заработки в крупные города России.

У Константина Блюхера в Петербурге был знакомый купец Клочков, которому он возил по сходной цене шкурки лесных зверьков. В одну из поездок в столицу (в 1904 году) Константин взял с собой четырнадцатилетнего Василия. Купцу глянулся Блюхер-младший, и он определил его в «мальчики на посылах» при своем магазине.

Константин и Анна по-разному представляли себе судьбу старшего сына. Мать, записывая Василия в Середневскую школу, мечтала о том, чтобы Васенька после ее окончания выучился бы на священника или на учителя. Отец же видел в сыне будущего коммерсанта, а коль к торговле не приспособится, не худо, чтоб стал рабочим с крепкой профессией…

При мануфактурном магазине Клочкова Василий пробыл почти два года. Многое увидел он за это время в Петербурге, привык к городской жизни. Был свидетелем Кровавого воскресенья 9 января 1905 года, принимал участие в революционных сходках.

Мать беспокоилась, переживала за Васеньку: бросил учебу, останется на всю жизнь неучем. А еще боялась, что без родительского глаза парень может сбиться с пути праведного. День и ночь умоляла она упрямого мужа вернуть сына домой. И Константин сдался. В 1906 году Василий приехал в Барщинку и продолжил учебу в школе.

Василий с детства дружил с Иваном Лавровым, сыном священника Алексия, настоятеля церкви в Георгиевском-Раменье. По приезде из Петербурга он был рад встрече с Ивашкой. Часто бывал в Георгиевском-Раменье, где жила семья Лавровых, в которой всегда его принимали радушно.