- Моё. Это же меня ты хотела убить.

- Жаль, что не убила, - говорю, не глядя на него. - Где моя одежда?

- Осталась в притоне.

Я покраснела. Ещё сильнее прижала простынь к груди и быстро глянула на Барона.

- Это же ты меня туда послал.

- Если бы ты сказала, что ты Тина Потоцкая, я бы не послал тебя туда, - край губы вытянулся в улыбке.

Чему тут можно улыбаться?

- А, ну да, получается всех кроме Тины Потоцкой нужно посылать в притон?

Пытаюсь противостоять, получается плохо. Напускная дерзость слабая и кажется совсем бессмысленная, но я держусь и буду держаться до конца. Чтобы он не приказал сделать со мной.

- Не всех, только тех, кто стреляет в меня, - говорит, прожигая черным взглядом простынь которой я прикрываюсь.

- А как ещё избавляться от подонков? – усмехаюсь в ответ.

- По-твоему я подонок?

- Да.

- Если тебе это интересно, настоящим подонком был твой отец, если ты это имеешь в виду, а я так, рядом стоял. Вот он, был изощренным подонком, какие редко встречаются.

Слух резануло и очень сильно. Слова про отца, рассердили меня и заставили снова лесть на рожон.

- Я могу идти? – говорю, посмотрев как можно нахальнее в глаза Барона.

- Нет, - сказал резко, как отрезал.

- Почему?

- Твой отец, был кое-что мне должен. Поэтому теперь, взаимозачётом - ты принадлежишь мне.

- Скажи, сколько он должен, я заработаю и отдам.

- Ты подумала, что он должен деньги? Это не деньги Тина. С деньгами было бы всё намного проще.

- Значит, за это ты его убил? – смотрю смело в его глаза и вижу, как меняется в них холодное выражение убийцы.

- Ты очень удивишься если я скажу, что не убивал ни его, ни твою мать.

Возможно, сейчас я бы поверила в его слова, сказанные серьёзно, если не знала бы точно, что это неправда.

- Я не настолько глупа, чтобы тебе поверить.

- А что ты скажешь на то, что я любил твою мать.

Слова застряли у меня в горле. Но даже после этого всё ещё хотелось дерзить. Почему-то совсем не было страха. Если он забрал меня из притона, то значит… я многое могу себе позволить.

- Так любил - что убил, - дерзко улыбнулась я.

Взгляды наши столкнулись и застряли. Никто не двигался и не отводил. Мне даже показалось на какие-то секунды, что я верю всему, что он говорит. И даже почувствовала, что с сегодняшнего дня, вот с этого самого момента принадлежу ему этому человеку. И почему-то мне стало спокойно. Странно, нелогично. Но спокойно. Я уверенна, он не сделает ничего. Потому что не сможет. Он связан со мной, так же как и я с ним. Я его ненавижу, а он меня… не знаю. Если его ненависть ко мне была, то она закончилась в тот момент, когда он сказал про мою мать.

Пока ещё не понимаю, что это значит для меня.

Барон встал со стула, пошел к двери. Взялся за ручку, потом отпустил, вернулся и подошел к кровати. Он откровенно рассматривал меня, а я жалась под этим взглядом. Казалось, он сейчас просто возьмётся за простынь, сдернет с меня и я останусь перед ним совершенно голой. Но он стоит, ждёт чего-то заставляя меня потупится.

- В этой жизни я сделал много плохих вещей, и да среди них были убийства. Тут ничего другого не скажешь и ты должна это знать. Но единственное чего я не совершал, я не убивал ни твоего отца, ни твою мать. Тот, кто сказал тебе это – намеренно или случайно соврал.

Слова эти почему-то показались мне правдой.

Барон пошел к двери, а я обхватила колени прижала к груди. Взгляд мой остекленел.

Неужели я так жестоко ошиблась, неужели он правда не убивал.

Он любил. Ну конечно - он её любил. Другого и быть не могло. А я то дура.

И что мне теперь с этим делать?

Дочь Лизы у него в руках.

Такая удача происходит только раз в жизни.

Судьба злодейка ещё не всё рассказала на эту тему. Она ее ещё не закрыла.

А он-то думал, что так долго нет ничего. Никакого чувства. Думал всё. Любовь к Лизе была первая и последняя.

С тех пор очерствел душой до той стадии черствости которая граничит с камнем. Ещё немного и каменная душа.

Кто же это так задумал?

Подождать, отодвинуть момент полного, безвозвратного оледенения сердца.

Значит не тогда, когда Лиза лежала раздавленная в покореженной куче метала, суждено было ему заледенеть. Не тогда, когда эта мазь, вонючий ублюдок Сава Потоцкий забрал ее у Давида сделал своей шлюхой, а самого Давида послал на убой.

Конечно, он хотел бы убить эту вонючую падаль, но вмешались высшие силы.

Потоцкий слишком любил скорость. Он ее любил, а она его убила. А с ним рядом была и Лиза.

Кто в этом виноват, да никто. Просто так распорядилась судьба.

И вот теперь, когда остался один только шанс для кого-то проникнуть в его сердце и растопить его, перед глазами точная копия Лизы.

Разве она пришла убить его? Нет. Ее прислали не для этого. Она появилась на пороге того вонючего клуба только с одной целью, выстрелить в него, чтобы в тот же момент его ледяное сердце начало таять.

Он видит, как она смотрит, понимает ее взгляд.

Не просто так она пришла, промазала и попала в его руки. Все было предопределено и каждый из пунктов, если бы не сработал в холостую, ничего бы не было. Все кто участвовал в этом, не доделали свою работу.

А в итоге, он получает  в своё единоличное пользование и обладание девушку, дочь Лизы.

Он думал она наёмник. А она просто мстит за отца. Мстит за подонка.

Разве это не судьба. Разве не высшие силы подсказали ему путь исправления.

В тот момент, когда он понял, кто она, понял и то, что судьба даёт ему второй шанс. Возможно последний. Так и есть. И он не упустит это шанс.

Другого уже не будет.

Она пришла к нему, чтобы стать его половиной, это же ясно.

Пришла чистая, а он хотел ее опустить. Слишком жёстко. Хорошо, что успел, иначе он бы не простил себе её падения.

В кабинете он стоял у окна, разглядывая клумбы, возле которых возится старик садовник. Кусты роз.

Давид любит розы. Любоваться нежными лепестками, удивляется их совершенству. Любит дарить их. Но больше всего он любит их срезать.

Стук в дверь заставил выйти из задумчивости.

Вошёл Тигран. За ним ещё двое и ещё.

Двое встали в центре. Один спокойный, один испуган.