Проучившись в школе до лета 1918 года, Дэн успешно окончил ее и, следуя распоряжению отца, по-прежнему находившегося в Чунцине, продолжил образование в среднем учебном заведении в той же Гуанъани. Отец явно хотел сделать из старшего сына большого чиновника, который прославил бы род Дэнов не меньше, чем знаменитый академик. В Гуанъаньской средней школе, однако, Дэн оставался всего год. Летом 1919-го отец сообщил ему, что в Чунцине открылась подготовительная школа для желающих поехать на учебу и работу во Францию. Отец считал, что сыну нельзя упускать такую возможность, а потому, бросив Гуанъань, Дэн срочно выехал в Чунцин. Вместе с ним отправились его двоюродный дядя Дэн Шаошэн, на три с половиной года старше его, и один из земляков и дальних родственников Ху Миндэ. Они тоже учились в Гуанъаньской средней школе, но перспектива поехать в Европу захватила их.

Идея учебы и работы китайской молодежи во Франции принадлежала двум анархистам — Ли Шицзэну и У Чжихуэю, получившим образование в этой стране. Они справедливо считали Французскую Республику одним из наиболее демократических и индустриально развитых государств мира и в 1912 году организовали так называемое Общество экономной учебы китайцев во Франции. Предполагалось, что китайские студенты будут сами себя обеспечивать, работая на французских предприятиях по принципу: «Год прилежной работы — два года экономной учебы». Смысл идеи заключался в том, чтобы воспользоваться преимуществами западной системы образования для воспитания «нового» человека — и рабочего, и интеллигента. Только такой человек, по мысли китайских анархистов, мог возродить Китай38.

Вскоре после вступления Китая в Первую мировую войну, в августе 1917 года, Ли образовал смешанное Китайско-французское общество учебы. В разных городах Китая стали открываться подготовительные школы для желавших поехать во Францию. В них принимали с четырнадцати лет39. В Сычуани первая такая школа появилась в марте 1918 года в столице провинции, городе Чэнду. Благородная идея возрождения страны путем развития дела образования захватила тогда и многих патриотически настроенных граждан Чунцина. К августу 1918 года представители торгово-промышленных кругов собрали более двадцати тысяч юаней на такую же школу, как в Чэнду, которую открыли через полгода, в январе 1919-го. Располагалась она в центре города, в бывшем храме Конфуция.

Именно в нее в середине сентября 1919 года и поступили Дэн, его дядя и приятель-земляк. Занятия в школе шли уже несколько месяцев, однако это никого не смущало: как и остальные студенты, которых насчитывалось почти 100 человек, вновь прибывшие должны были закончить учебу через полтора года40.

Возможность увидеть мир и получить европейское образование взволновала Дэна. Его товарищ по школе, Цзян Цзэминь[11], бывший годом старше, вспоминает: «Товарищ Дэн Сяопин поступил в эту подготовительную школу чуть позже меня. Выглядел он тогда очень бодрым и энергичным, был немногословен, учился всегда очень прилежно и серьезно»41. Чувствовалось, что учеба доставляла ему удовольствие: хотя классные комнаты были убоги и плохо оборудованы, а общежитие и спортзал отсутствовали, он считал эту школу лучшим учебным заведением Чунцина42. Здесь в основном преподавали французский язык, а также китайскую литературу, математику и физику. Давались также азы технических знаний, которые могли пригодиться студентам при найме на производство во Франции.

Строгой дисциплины в школе не было, и студенты посещали занятия по своему усмотрению. Впервые Дэн ощутил свободу. Вместе с приятелями он много бродил по Чунцину, трапезничал в городских харчевнях, взбирался на окрестные холмы и любовался оттуда удивительной панорамой этого великого города, стоящего на слиянии двух могучих рек — Янцзы (Дитя океана) и ее притока Цзялинцзяна (Река, текущая меж красивых холмов). Зажатые с двух сторон этими водными потоками городские кварталы, опоясанные зубчатой крепостной стеной с высокими парапетами, теснились вдоль узкого полуострова, напоминающего клюв попугая. В стене было 17 ворот, девять из них оставались открытыми с рассвета до заката. Все они, за исключением одних, расположенных с тыльной стороны, вели к побережью, на котором весь день кипела жизнь. Чунцин, прозванный иностранцами «Ливерпулем Западного Китая», уже в то время был крупным речным портом, и к его пристаням всегда пришвартовывалось большое количество кораблей.

Этот древний город, основанный в XI веке до н. э., долгое время являлся важным торговым центром некитайского царства Ба — одного из двух государств, находившихся на территории нынешней Сычуани (второе именовалось Шу). В 316 году до н. э. город, как и оба царства, покорил правитель китайского государства Цинь, сменивший прежнее название Ба на новое — Цзянчжоу (Речной район). После этого город неоднократно переименовывали, пока в 1189 году принц Южносунской династии Чжао Дунь, управлявший им, не дал ему название Чунцин, что означает «Двойной праздник». Так принц отметил большое событие в своей жизни: в день 42-летия он получил известие о том, что престарелый император назначил его своим наследником.

В марте 1890 года Чунцин по англо-китайскому договору стал открытым международным портом, и сюда устремились иностранцы: миссионеры и торговцы. Селились они в основном за городской чертой, на окрестных холмах к югу от Янцзы. В начале XX века здесь проживало 59 миссионеров из разных стран. В городе имелись несколько учебных заведений нового типа, банки, множество торговых лавок со всевозможным, в том числе зарубежным, товаром и госпиталь, принадлежавший американцам. Современная промышленность, впрочем, отсутствовала.

Отличительной особенностью полумиллионного города было невероятное количество кули, занимавшихся водоснабжением населения из-за отсутствия водопровода. Как пишет один из очевидцев, «шесть тысяч кули обеспечивали [городское] благосостояние, перетаскивая на себе воду, необходимую предприятиям и жителям»43. Они шли беспрерывной вереницей, как муравьи, неся на плечах коромысла с двумя бадьями и ступая грубыми подошвами по каменным ступеням, ведшим от берегов Янцзы и Цзялинцзяна наверх в город. «От городских ворот к длинным и деловым улицам ведут каменные ступени различной высоты, — читаем мы в описании Чунцина, составленном в начале прошлого века двумя миссионерами. — …Улицы почти всегда мокрые от воды, разливаемой ее разносчиками… Большинство улиц узкие и грязные, и запах в них — ужасающий. Их прокладывали без всякого плана, поэтому город имеет несимметричную форму и в нем нелегко ориентироваться… [В особенности если ты бредешь] между прижавшимися друг к другу домами в 90 или 100-градусную жару по Фаренгейту [33–38 градусов по Цельсию]… Зимой часто сыро и уныло, зато весной и осенью стоит прекрасная погода… Храмов насчитывается великое множество как внутри, так и вне городских стен, равно как и торговых лавок, в которых продают свечи, бумагу и благовония, используемые при религиозных обрядах»44.

Кули жили на побережье, за городскими воротами, в грязных хибарах. Когда реки разливались (а это происходило каждую весну), вода смывала их жалкие постройки и тысячи бездомных людей заполняли городские улицы. Здесь, на каменных мостовых, они неделями пережидали наводнение, после чего возвращались назад. Цены на городское жилье были им не по карману.